Жестокость - страница 84
— Дай-ка мне тот гаечный ключ, — сказал он жене, протягивая руку. Ощутив в ладони прохладную твердь металла, он решил, что его лучшей обороной должна стать яростная, безжалостная атака. И все же он понимал, что его цивилизованные рефлексы неизбежно породят какие-то сомнения, неуклюжесть и скованность движений…
— У него револьвер, — заметила Энн все тем же ровным, бесцветным тоном.
Гордон тоже увидел оружие, в тот самый момент, когда водитель повернулся, чтобы заговорить с кем-то в кабине; это был уродливый, отливающий голубоватой сталью крупнокалиберный револьвер, укрепленный на ремне непосредственно над задним карманом.
Мужчина подтянул штаны и направился в сторону их машины.
— Ты только не говори ничего, — сказал Гордон. — Я попытаюсь как-нибудь прорваться мимо них.
Водитель остановился рядом с дверью; его осклабившееся лицо маячило в нескольких дюймах от стекла. Энергично жестикулируя руками, он секунд двадцать тараторил на испанском.
— Ты что-нибудь понял? — спросила Энн.
— Слишком быстро. К тому же он говорит на каком-то местном диалекте. — Гордон приоткрыл ветровое стекло и сказал через узкую щель: — No entiendo.
— Muneca? — спросил мужчина и умолк, подняв брови и явно ожидая ответа. — Мипеса?
Гордон покачал головой. — Не понимаю. Americano.
— A… Americano! — Мужчина наклонился и прижал нос к стеклу. — Si, Americano. — Он — отступил на шаг, поднял руку, пошевелил пальцами и побежал куда-то за грузовик.
— Он нам что, пожелал счастливого пути? — спросила Энн.
— Я думаю, он попросил нас подождать.
— А что нам еще остается делать?..
Гордон увидел, как водитель появился из-за грузовика, держа под мышкой громоздкий, но какой-то нелепо усеченный предмет. Едва взглянув на него в свете мощных фар, Энн судорожно сглотнула воздух. Гордон также увидел обнаженное, обезглавленное, лишенное рук и ног женское туловище и подумал: «Этого просто не может быть; мы просто выехали из реального мира и оказались в каком-то кошмаре…»
На гладких грудях совершенно не было сосков, округлый, лоснящийся живот оказался без пупка, да и угловатый участок тела между обрубленными бедрами также представлял собой всего лишь поблескивающий и чуть выпуклый кусок пластмассы…
— Гордон, это что… манекен?
Гордон не мог произнести ни слова и только сделал долгий, протяжный выдох. Лишь тогда он понял, в каком диком напряжении находился все это время. Все мускулы как-то разом ослабли, спина приобрела обычную сутулость.
Ему вдруг стало дико, до нелепого смешно. Водитель стоял в свете фар грузовика и знаками объяснял, как их находившаяся в кузове кукла распалась на части и как эти самые части одна за другой попадали за борт. Гордон потянулся за спинку сиденья и схватил завернутый в мешковину предмет…
Но тут же неподвижно замер, увидев, как водитель снова подошел к его стеклу.
— На visto alguna parte? La cabeza? Cabeza? — Затем он сжал виски руками и стал поворачивать голову из стороны в сторону.
— Cabeza! — Он хочет узнать, что случилось с головой, — сказала Энн.
— Я знаю. Сиди тихо. — Гордон приблизил лицо к приоткрытому ветровому стеклу и сказал:
— Собака ее забрала. Собака. Как будет по-испански собака? Перро. Перро.
Водитель покачал головой; вид у него был явно озадаченный.
— Гав! Гав! — сымитировал собачий лай Гордон.
— Ah… perro, si. Gracias. Muchisimas gracias!
Водитель снова осклабился, отсалютовал рукой, после чего подбежал к грузовику и забрался в машину. Через несколько секунд мотор взревел и зад мощной машины врезался в хрустнувшие под его натиском заросли кустарника. Когда Гордон проезжал мимо, он напоследок махнул ему рукой.
До тех самых пор, пока машина не взобралась на гребень холма, ни один из них не произнес ни слова. Теперь дорога тянулась прямая как стрела, и ни холмы, ни повороты не встречались на их пути к побережью. На подернутой легкой зыбью поверхности моря отражался серебристый лунный свет. Справа показались всполохи огней, которые должны были обозначать гостиничный комплекс. Странный звук вывел Гордона из состояния расслабленности.
— Ты смеешься или плачешь?
— И то и другое.
