— На двух ногах?
Джон кивнул.
Белл оглянулся на коттедж, в дверях которого стоял полицейский в форме.
— Ни одно животное не способно делать таких прыжков.
— Да, из тех, которые нам известны.
— А не могло получиться так, что до этого места оно пробежало, а уже потом, перейдя на шаг, оставило первые следы?
Везерби пожал плечами.
— Мне начинает казаться, что оно способно выкинуть все, что угодно.
— Собаки…
Везерби угрюмо кивнул.
Собаки шли по запаху до того пятачка, где появились следы, после чего принялись топтаться на месте. Получалось так, что они потеряли запах именно там, где следы отчетливо отпечатались на земле и где он попросту не мог отсутствовать, если, конечно, вообще существовал в природе. Даже Белл понимал, что это явная неувязка, причем столь серьезная, что отталкиваясь от нее, можно было прийти к самым фантастическим и невероятным выводам.
— Но ведь зверь или человек попросту не могут не оставлять запахи, — проговорил он. — Тем более там, где сохранились четкие следы.
— Согласен. И если собаки шли по запаху вплоть до этого места — по тому самому запаху, который вел их от самого коттеджа, сильному и хорошо различимому запаху, — а потом он внезапно изменился…
Везерби запнулся, словно подбирая нужные слова, хотя на самом деле он прекрасно знал, что именно хотел сказать, однако никак не решался произнести это вслух.
— Когда это существо встало на две ноги…
Белл внимательно смотрел на него.
— …Если наступила какая-то перемена, после которой это стало в некотором смысле уже не тем, прежним существом, которое бегает на четырех лапах…
— Я знаю, — сказал Везерби.
Таким образом, им оставались следы, появившиеся именно там, где исчезал запах, где собаки остановились и где существо, совершившее убийство в коттедже, поднялось на задние лапы, чтобы передвигаться как человек…
Других следов Везерби больше нигде не обнаружил. Он принялся обследовать окрестности коттеджа, а Белл молча сопровождал его. Первая попытка не принесла результата, после чего Джон увеличил радиус поисков. Оба смутно чувствовали, что их усилия напрасны, однако ничего другого им не оставалось. Они удалились примерно на полмили от коттеджа — дальше идти попросту не было смысла, — и медленно двинулись по воображаемому кругу, который, по предварительным расчетам, составлял примерно три мили. Время от времени Везерби наклонялся и осматривал почву под ногами, раздвигал пальцами траву и мелкий кустарник, проверял жесткость земли. Сами они не оставили никаких следов, но и чужих не обнаружили. Их маршрут пролегал в нескольких сотнях метров от дома Байрона, после чего загибался на восток, некоторое время шел вдоль тропы, по тылам «Королевского торса», простирался до деревьев на обочине грунтовой дороги и возвращался к исходной точке. На всем пути они не заметили ничего, что могло бы привлечь их внимание. Небо потемнело, в воздухе запахло дождем. Они постояли, беспомощно глядя друг на друга, после чего так же молча вернулись к тропе.
И снова уткнулись в знакомую цепочку следов.
— Думаю, надо будет прислать сюда своих парней, — сказал Белл. — Пусть сделают гипсовые слепки.
— Ну, для проформы можно, конечно, — согласился Везерби. — Ведь это те же самые следы, так что новые слепки ничего не дадут.
Белл посмотрел в сторону коттеджа. — Знаешь, Джон, я подумал над твоими словами. Но если… повторяю — если такое действительно возможно, как же получилось, что такие четкие следы вдруг оборвались?
Везерби тоже задумался. Ему явно не нравились собственные мысли, хотя выводы вроде бы и соответствовали фактам, они напрочь отметали все то, во что он всегда верил… и в довершение всего подтверждали то, во что он никогда бы не смог поверить. Чуть помедлив, Везерби проговорил:
— Если допустить подобную метаморфозу, хотя само собой, я ее отвергаю, то все становится на свои места. Существо — зверь, бегущий на четырех лапах, внезапно претерпевает перемену и приобретает способность перемещаться на двух. Подобная трансформация не может не сопровождаться сильнейшими побочными эффектами, возможно, даже потерей сознания. А потом, спустя некоторое время, то же существо, теперь уже изменившись до неузнаваемости, продолжает свой путь, чуть пошатываясь от недавнего оцепенения, может, даже не помня, как оно вообще оказалось в этих местах, а то и жестоко страдая от непередаваемого ужаса и раскаяний. В полубессознательном состоянии оно проходит какое-то расстояние, но наконец осознает, какими последствиями могут обернуться для него предыдущие его подвиги — в том, прежнем состоянии. Это может побудить его — отчасти из простейшего инстинкта самосохранения — тщательно замести следы. Такого попросту не может быть…
