— Есть какие-нибудь сообщения для прессы? — спросил Арон Роуз.
— Никаких.
— Вы можете хотя бы приблизительно сказать, когда арестуете подозреваемого?
— Откуда, черт возьми, мне это знать? Я до сих пор не представляю, кого нам следует подозревать, не говоря уже о том, когда мы сможем его арестовать.
— Я могу привести ваши слова в газете?
— Нет, ради Бога, не стоит.
— Вы не делали никаких заявлений журналистам в гостинице? — спросил Роуз, неожиданно почувствовав испуг от того, что прибыл сюда раньше полиции.
Белл ничего не ответил. Он двинулся в сторону прогалины в густых ветвях кустарника. Везерби шел следом.
— Мне можно присоединиться к вам? — поинтересовался Роуз.
— Нельзя, — ответил Белл, однако без гнева или сарказма в голосе.
— Э… почему бы мне не сделать несколько снимков внутри коттеджа? Констебль отказался пропустить нас туда.
— И правильно поступил. Особенно если учесть, какой бульварный листок вы представляете.
Роуз поморщился, услышав столь нелестный отзыв о своей газете.
— Знаете что, — продолжал Белл, — лучше подождите здесь. Возможно, на обратном пути я захочу сделать заявление для прессы. Договорились?
— Ну конечно.
Роуз смотрел, как удалялись Белл и Везерби. Фотограф между тем проворно щелкал затвором камеры. Ему удалось сфотографировать коттедж лишь снаружи, и сейчас он чувствовал себя явно обделенным. Роуз неожиданно ухмыльнулся, выражение его лица резко изменилось. Его только сейчас осенило, в каком ключе лучше выдержать репортаж. Убийства происходят сплошь и рядом, звери-людоеды встречаются гораздо реже, но это тоже не такая уж диковинка. От него требовался совершенно иной подход к проблеме, упор на потрясении, ужасе, который испытывает жертва. Это было его первое серьезное задание, и он выполнит его блестяще, придав своим материалам должный налет сенсационности.
— Кажется, я кое-что понял, — проговорил он.
— Э?
— Особый ракурс. Думаю, мне пришла в голову неплохая идея.
Фотограф что-то пробурчал себе под нос. Идеи его явно не интересовали, на пленку их не отснимешь. Роуз медленно двинулся в сторону пивной, мозг его лихорадочно работал. Он ни на миг не верил в то, что сам же хотел написать, однако сейчас это не имело никакого значения. Вполне возможно, читатели также не поверят написанному, но, едва увидев броские заголовки, тут же купят газету, и это станет звездным часом Арона Роуза. Ему не терпелось поскорее начать свой репортаж, но вместе с тем мучила досада оттого, что он располагал лишь обрывками информации. Ему очень хотелось очутиться в Лондоне, отправиться в библиотеку и почитать подборку статей о ликантропии[1] — это прибавило бы хлесткости описаниям жутких убийств. На какое-то мгновение ему даже показалось, что он видит перед глазами эти заголовки… как они кричат с первых полос газет!
Неужели на болотах поселился оборотень?
10
К своему удивлению Везерби обнаружил следы.
Почва вокруг была довольно жесткой, и Джон никак не надеялся разглядеть на ней какие-либо отпечатки, но они, тем не менее, были, причем глубокие, ровные и вполне четкие. Вели они от коттеджа, хотя начинались на некотором удалении от него. Странно, но почва здесь оказалась такой же плотной, как у крыльца домика, однако у коттеджа их точно не было — они начинались в стороне от него и вели почти точно на север, после чего столь же резко обрывались. Следы шли в том же направлении, которое указали собаки, однако они брали начало как раз в том месте, где животные остановились. По всему выходило, что их или специально оставили лишь на небольшом участке местности, либо впоследствии умышленно вытравили с обеих сторон тропинки… Любой из этих вариантов явно сбивал с толку. Если неведомое существо способно передвигаться, не оставляя следов, почему же в отдельных местах оно изменяет этому правилу, словно нарочно совершает ошибку? Оставалось лишь предположить, что оно вполне сознательно шло на это, стремясь сбить с толку преследователей. Но даже и в этом случае они бы вели от самого крыльца дома, а не начинались где-то в стороне от него.
— Вот здесь оно проходило, — сказал Везерби.
