– Ну, сэр, – выдохнул Джонс, – и что вы об этом думаете?
В лице у Миллера не было ни кровинки.
– Бурый Дженкин, – произнес он.
– Что, сэр?
– Я думаю.
– А, правильно, сэр. Очень хорошо, сэр.
Миллер присел перед Чарити на корточки, взял ее за руки и посмотрел прямо в глаза:
– Чарити, где был убит преподобный джентльмен?
– В гостиной, сэр.
– Он все еще там?
– Сейчас нет, сэр.
Острый слух Миллера уловил необычный акцент на слове «сейчас», но он явно не понял подтекста. Да и кто бы понял? Даже старомодные манеры Чарити не смогли бы убедить прагматичного офицера полиции в том, что мы с ней только что прибыли из 1886 года. Я сам едва мог в это поверить. Это было похоже на сон или на когда-то виденный фильм.
Миллер выпрямился и посмотрел на меня усталым, подчеркнуто терпеливым взглядом.
– Думаю, вам лучше рассказать, что случилось, – сказал он, подойдя ко мне вплотную и говоря очень тихо, чтобы Джонс не мог его слышать. – Возможно, мое начальство не поверит, и Джонс не поверит. Но я поверю. В любом случае, это нужно остановить, прежде чем пострадает кто-то еще.
– Не уверен, что могу помочь вам, – ответил я.
У меня был свой план насчет Фортифут-хауса. И я не хотел, чтобы Миллер еще больше все усложнил.
– Почему эта девочка говорит, что мистер Пикеринг был убит? – спросил Миллер.
– Полагаю, богатое воображение.
– И все же… можем мы заглянуть в дом?
– Конечно, если хотите.
Миллер взял Чарити за руку:
– Чарити, покажешь, где именно был убит преподобный джентльмен?
Чарити послушно повела его к дому. Мы с Джонсом последовали за ними.
– Ох уж эти дети, – проворчал Джонс. – Терпеть не могу проводить с ними расследования. Никогда не знаешь, что они выдумали, что нет, а что увидели по телевизору.
Я ничего не сказал. Я решил, что безопаснее будет держать рот на замке.
Миллер прошел в гостиную и принялся все осматривать. Конечно же, комната довольно сильно отличалась от той, какой она была в 1886-м. Со стен исчезли панели, вся мебель была современная. Камин оставался на месте, но викторианскую облицовку еще в 30-х заменили на бежевую плитку.
– Что ж, следов насилия нигде не видно, – констатировал Миллер. – Чарити, где именно был убит преподобный джентльмен?
Чарити указала на то место, где вчера, 106 лет назад, Бурый Дженкин жестоко выпотрошил Денниса Пикеринга.
– Понятно, – сказал Миллер. – И как же он был убит?
Чарити изобразила рукой когтистую лапу и резко взмахнула ею вверх.
– Исцарапал себя до смерти, – предположил Джонс.
Миллер ничего не сказал, но продолжил ходить кругами по комнате. Перекладывал с места на место предметы, сдвигал в сторону журналы, даже поднял к свету пустой бокал из-под вина и внимательно рассмотрел.
Наконец, обращаясь к Чарити, спросил:
– А что стало с телом преподобного джентльмена?
Чарити покачала головой:
– Не знаю. Мы убежали. Папа Дэнни увел меня наверх и спас.
Джонс сделал Миллеру знак, пренебрежительно замотав головой.
– При всем уважении, сэр, это похоже на какую-то сказку.
– Иначе тут было бы все залито кровью, да? – произнес Миллер.
– Да, – согласился я.
Неожиданно меня прошиб пот. Из-за Миллера я почувствовал вину, хотя на самом деле ничего не сделал.
– Не возражаете, если я загляну под ковер? – спросил Миллер.
– Пожалуйста, – сказал я.
Джонс наклонил кресло, чтобы Миллер смог вытянуть из-под него ковер. Затем с аккуратностью, достойной профессионального ковроукладчика, он свернул ковер, открыв доски пола в центре комнаты. Конечно, он оказался прав. На месте убийства Денниса Пикеринга весь пол был залит кровью. Однако за прошедшие годы она превратилась в темно-коричневое пятно Роршаха. Оно напомнило мне ухмыляющуюся старую каргу с крючковатым подбородком.
Миллер опустился на одно колено и провел рукой по доскам:
– Здесь что-то пролили, хотя и довольно давно.
Джонс покачался на ходящей ходуном половице.
– Кто-то вскрывал этот пол, сэр. Тоже давно, но так и не привел его в порядок.
Миллер бросил в мою сторону острый, как бритва, взгляд. Он и не пытался скрыть своих подозрений, что я знаю об исчезновении Пикеринга больше, чем рассказал ему. Но я был уверен, что он не подозревал меня в убийстве. В отличие от своих коллег, он готов был поверить в странные огни, звуки и сверхъестественные силы, потревожившие покой Фортифут-хауса. У него, как и у меня, была одна проблема – доказательства.
