– А Кезия Мэйсон? Что с ней случилось?
– Опять же, ходили разные фантастические слухи. Но ей, видимо, просто наскучило жить в Фортифут-хаусе, и она исчезла. Ее исчезновение, по всей вероятности, привело мистера Биллингса к нервному срыву. Он говорил нескольким людям, и мистеру Клэрингбуллу в том числе, что любит ее больше жизни. Видимо, он стал много пить и принимать морфий. И наряду с трагедией в приюте потеря Кезии Мэйсон доконала его. В конце концов он покончил с собой.
Я посмотрел на часы. Было почти полчетвертого. Пора возвращаться к ремонту, пока в Фортифут-хаус не нагрянул агент по недвижимости и не обнаружил мое отсутствие.
– Мне нужно идти, – сказал я Деннису Пикерингу. – Но я должен знать, что мне делать. Честно говоря, я собирался уезжать, но если бы вы смогли успокоить этих духов…
– А вы уверены, что пережитое вами не плод вашего воображения? – спросил меня мистер Пикеринг.
– Абсолютно. У меня нет никаких сомнений.
– Что ж… Могу сказать, что не стоит убегать при первом же появлении духов или призраков, – сказал викарий. – Чаще всего духи и призраки – это всего лишь наши собственные тревоги, воплощенные в оптических иллюзиях. А те немногие, кого можно назвать «настоящими» привидениями, несмотря на свой устрашающий вид, обычно безобидны. Дом мог обрести зловещую ауру, которая несла бы угрозу его будущим обитателям, только если в нем совершались страшные акты беззакония.
– По-вашему, в Фортифут-хаусе могло случиться что-то подобное? – спросил я.
– Да, вполне, – подтвердил он.
– И что мне делать? Я вынужден жить там. И работать. Как и мой сын. Как и Лиз.
На лице Денниса Пикеринга сменилось несколько совершенно разных выражений, словно он пытался подобрать наиболее походящее.
– Думаю, я могу прийти и посмотреть, – резюмировал он, хотя и без особого энтузиазма в голосе.
– Правда? – Я был воодушевлен. – Я ведь не знаю, к кому еще обратиться. Бедный старик Гарри Мартин не смог мне помочь, и вряд ли от «Рентокил» было бы много пользы.
Пикеринг иронически усмехнулся:
– Не думал, что наступит день, когда в вопросе духовной поддержки церковь займет жалкое третье место после крысолова и крупной сети истребителей грызунов.
– Извините. Мне нужно было время, чтобы убедиться, что это настоящие призраки, или фантомы, или как вы их называете, «проявления духовной нестабильности».
Деннис Пикеринг провел нас по обшитому деревянными панелями и пахнущему школьными обедами коридору.
– Как насчет сегодняшнего вечера, после вечерней молитвы? – предложил он. – Скажем, в полдевятого?
– Меня устраивает. Вы не будете против того, чтобы подняться на чердак? Я обязательно куплю хороший фонарик.
– Знаете, можете попробовать немного помолиться, – сказал Деннис Пикеринг, открывая для меня дверь. – Не только за себя, но и за души тех, кто все еще обитает в Фортифут-хаусе.
– Да, наверное, вы правы.
Он пожал руку мне, затем Дэнни.
Когда мы шли по подъездной дорожке, Дэнни громко спросил:
– Зачем этот дядя нюхал порошок?
– Это нюхательный табак. Его нюхают, вместо того чтобы курить.
– Зачем?
Я сделал два или три шага и остановился:
– Бог его знает.
В начале шестого мы встретились с Лиз на автобусной остановке рядом с парком тропических птиц. Автобусы, полные туристов, наводняющих городок летом, уже отъезжали, их пляшущие тени тянулись через парковку вереницами бумажных гирлянд. Папаши с пивными животами, заправленными во флуоресцентные пляжные шорты, и в кепках с надписью: «Прирожденный убийца». Небрежно завитые мамы-блондинки на маленьких белых шпильках, в сверхузких белых бриджах. Потные, страдающие лишним весом дети в футболках «Нью Кидз Он Зе Блок», в серых носках и кроссовках. Сквозь монотонную, несущуюся из автомагнитол рок-долбежку прорывались пронзительные крики турако и попугаев ара, противные одинокие вопли павлинов.
Мне показалось, что у Лиз усталый и какой-то отсутствующий вид, словно мысли ее были чем-то заняты. Под глазами темнели круги, и она постоянно откидывала волосы со лба, как будто мучилась от головной боли.
– Как прошел день? – спросил я, когда мы заняли места в автобусе.
