Он покачал головой:
– Никогда не бросай братьев, ни по какой причине. Это закон.
– Закон стаи, но она не из стаи.
– Пока ты не перестанешь быть моей лупой, Анита, то, что принадлежит тебе, принадлежит и мне.
– Черта с два!
Он улыбнулся – скорее даже оскалился, будто зарычал.
– Да, ты права. Кое-что мне не принадлежит.
Я не сразу поняла, что он имеет в виду, а поняв, смутилась. Но черт меня побери, если я стану объяснять, что не это хотела сказать. Он сам это знал, просто хотел меня смутить. Ну и хрен с ним.
– Ты ее бил?
Он вдруг стал очень внимательно смотреть на дорогу, но его руки на руле напряглись. Он ее бил, и это ему было очень неприятно. Мне тоже.
– Ты хотела, чтобы я был сильным. И получила что хотела.
– Между сильным и жестоким есть разница, Ричард.
– В самом деле? Никогда не мог ее понять. Я решила, что это он имеет в виду меня. Но заставить меня чувствовать себя виноватой можно только ненадолго, а потом я прихожу в бешенство.
– Ладно. Если то, что принадлежит мне, принадлежит тебе, то верно и обратное.
Он посмотрел на меня, нахмурившись:
– Что ты этим хочешь сказать?
Мне было приятно видеть беспокойство в его лице. Приятно было обратить его логику против него же. По-своему я так же злилась на него, как он на меня. У меня не было его высоких моральных принципов, но и каннибалом я тоже пока не стала. Может, я тоже придерживаюсь каких-то моральных принципов.
– Если ты можешь заставить Черри ехать с нами, то я могу приказать стае защищать Стивена. Я могу приказать им делать все, для чего хватает моей доминантности.
– Нет.
– А почему?
– Потому что я так сказал.
Тут я засмеялась и даже сама услышала, насколько стервозно.
Он завопил – долгим жутким воплем досады и злобы.
– Боже мой, Анита!
– Ричард, мы друг друга загрызем, если не придем хоть к какому-нибудь компромиссу.
Он снова глянул на меня.
– Ты спишь с вампиром. Нам нечего искать.
– Мы все трое привязаны друг к другу, и, быть может, на очень долгие времена, Ричард. Надо найти способ как-то жить вместе.
Он рассмеялся – сухо и горько.
– Жить вместе? Мечтаешь о доме, где в подвале будет лежать Жан-Клод, а во дворе на цепи сидеть я?
– Не в этом дело, но ты должен перестать себя ненавидеть.
– Не себя я ненавижу, а тебя.
Я покачала головой:
– Будь это правдой, я бы оставила тебя в покое. Но ты ненавидишь своего зверя, а он – это ты.
Он подъехал к «Цирку».
– Приехали. – Ричард заглушил двигатель, и в машине наступила тишина. – Черри может подождать здесь.
– Спасибо, Ричард, – сказала я.
Он замотал головой.
– Не благодари, Анита. – Он провел ладонями по лицу, по волосам, запустив в них пальцы. Очень выгодно при этом выглядели его грудь и бицепсы. Он не знал, как такие простые вещи меня волнуют. – Не благодари.
Ричард вышел из машины.
Я велела Черри сидеть и не высовываться. Не следовало давать им повода схватить ее, пока мы будем выручать остальных. Это бы противоречило самой цели нашей поездки.
Зейн поцеловал ее в лоб, как делают, чтобы успокоить ребенка. Сказал ей, что все будет хорошо, что я защищу всех. Господи, хоть бы он оказался прав.
Навстречу Ричарду вышел мужчина, который нас ждал. Я сунула руку в карман и отщелкнула предохранитель браунинга, потому что этот мужчина был мне знаком.
Зейн, державшийся около меня, тихо спросил:
– Что-то случилось?
Я покачала головой.
– Привет, Джемиль.
– Привет, Анита.
Он был шести футов ростом, одет в белую майку, такую же, как у Ричарда. Только Джемиль обрезал у нее рукава, шею и вырезал кусок спереди, так что видна была его тонкая талия и булыжные мышцы живота. Белая ткань майки резко контрастировала с темно-коричневым цветом кожи. Волосы у него были до пояса, собранные в тонкие пряди с вплетенными бисеринками. Он был одет в белые тренировочные штаны и выглядел будто только что с тренажера.
В последний раз, когда я видела Джемиля, он пытался убить Ричарда.
– Что ты здесь делаешь?
Даже для меня самой мои слова не прозвучали дружелюбно.
Он улыбнулся – сверкнул зубами.
– Я у Ричарда теперь силовик.
– И что?
– Нам разрешили взять каждому одного помощника плюс леопардов, – произнес Ричард, не глядя на меня. Он рассматривал фасад «Цирка» в свете восходящего солнца.
