Я вспомнила жалобные глаза Вивиан, испуганный взгляд, молящий о помощи.
– Черт, так она действительно надеялась, что я ее спасу?
Сильвия просто кивнула. Гвен сказала:
– Да.
– Черт!
– Я честно не подумала об этом до тех пор, пока мы не сели в джип, – сказала Сильвия. – Клянусь, не думала. Но ничего не сказала, потому что я хотела, чтобы они страдали. Я не могу перестать их ненавидеть. Ты меня понимаешь?
Я понимала.
– Сильвия, у нас с тобой есть одна общая черта. Мы обе адски мстительны. Так что я понимаю, но мы не можем их так оставить. Они ждут от нас спасения.
Она отерла слезы.
– Ты ничего сегодня не можешь против них предпринять. Ничего нельзя сделать.
– Я не собираюсь сегодня драться, Сильвия.
– Но ты что-то задумала? – обеспокоенно спросила она.
– Ага, – улыбнулась я.
Гвен встала:
– Анита, не делай глупостей!
– Глупости – это предыдущий этап. – Я покачала головой и направилась к двери. – Кстати, Сильвия: не бросай вызов Ричарду. Никогда.
Она посмотрела большими глазами:
– Откуда ты знаешь?
– Не важно. Важно лишь то, что я убью тебя, если ты убьешь его.
– Это был бы честный бой.
– Мне все равно.
– Вы с ним даже не видитесь, Анита. Он на краю. Ты можешь запретить мне вызывать его, но есть и другие, и они, быть может, не будут так хороши для стаи, как я.
– Тогда пусть это будет открытый лист, – сказала я. – Того, кто убьет Ричарда, я ликвидирую. Без вызова, без честной драки – просто убью.
– Ты это можешь, – задумчиво произнесла Сильвия.
– Да, и очень даже. Не забудь, я лупа.
– Если ты запретишь войны за главенство, – сказала Гвен, – ты подорвешь положение Ричарда. Фактически ты заявишь, будто не веришь, что он может управлять стаей.
– Два члена стаи сказали мне сегодня, что Ричард не владеет собой и очень близок к самоубийству. Что весь ушел в ненависть к самому себе, отвращение к своему зверю и мой отказ. Я не дам ему умереть лишь потому, что я выбрала другого. Через несколько месяцев он оклемается, и тогда я отступлю. Я не буду ему мешать заниматься своими делами самому, но не прямо сейчас.
– Я скажу стае, – сказала Гвен.
– Скажи обязательно.
– А ты сегодня ночью попытаешься выручить леопардов? – спросила Сильвия.
У меня перед глазами стояли синяки на теле Вивиан. Мольба в ее глазах.
– Они надеялись, что я их спасу, а я не спасла.
– Ты же не знала, – сказала Сильвия.
– Теперь знаю.
– Ты же не можешь спасти всех на свете, – возразила Сильвия.
– Каждому нужно свое хобби.
Я пошла к выходу, но Гвен окликнула меня. Я обернулась.
– Расскажи ей все, – тихо сказала Гвен.
Сильвия не глядела на меня и стала говорить, потупившись, обращаясь к простыне.
– Когда Вивиан отказалась меня пытать, они позвали Лив. – Она подняла глаза, полные слез. – Она меня... всякими предметами. Делала со мной всякое... – Сильвия закрыла лицо руками и повалилась набок, плача.
Гвен поймала мой взгляд. Выражение ее лица пугало ненавистью.
– Это чтобы ты знала, кого убивать.
Я кивнула:
– Она не уйдет из Сент-Луиса живой.
– А второй? Сын члена совета?
– И он тоже.
– Пообещай, – потребовала Гвен.
– Я уже обещала, – ответила я и вышла поискать телефон. Перед тем как что-нибудь предпринять, я хотела поговорить с Жан-Клодом. Он привез всех ко мне домой. Окна в подвале загородили щитами, чтобы вампиры могли скоротать время до рассвета. Странник отказался отдать им гробы. И к тому же вы пробовали когда-нибудь найти грузовик после полуночи в выходные?
А что я собиралась предпринять насчет леопардов? Черт меня побери, если я знала.
Голос Жан-Клода слышался из телефона – моего телефона, в моем доме. Раньше он там никогда не бывал.
– Что случилось, mа petite? Судя по голосу Джейсона, что-то срочное.
Я ему рассказала насчет леопардов.
Он молчал, а мне нечего было сказать.
– Жан-Клод, говори что-нибудь!
– Ты действительно собираешься подвергнуть всех нас опасности ради двоих, одного из которых ты никогда раньше не видела, а второго сама описала как ничтожество?
– Я не могу их там оставить, раз они надеются, что я им помогу.
– Ма petite, ma petite! Твое чувство noblesse oblige[4]делает тебе честь, но мы не можем их спасти. Завтра совет придет по нашу душу, и нам, быть может, окажется не под силу спасти самих себя.
