– По какому вопросу? – спросил Жан-Клод. – Странник поручился словом, что вы приехали не убивать меня. Какой же вопрос поставишь ты на голосование, Мастер Зверей?
– Делай свое дело, Жан-Клод. – Голос Падмы, низкий и рычащий, был больше похож на рев зверя, чем на человеческие слова.
Жан-Клод нежно тронул меня за лицо, обращая мой взгляд к себе.
– Покажем Мастеру Зверей, как это делается, mа petite.
Не нравилось мне все это. Но я знала одно: Жан-Клоду нужно вернуть свою силу. В таком опустошенном состоянии повторить трюк с вышвыриванием члена совета ему будет не под силу.
– Давай, – сказала я.
Мне приходилось ему верить. Верить, что он не сделает мне больно. Что не сделает ничего ужасного или стыдного. И я поняла, что я ему не верю. Не важно, насколько я люблю его тело, я знаю, что на самом деле он другой. То, что он считает нормальным, не обязательно нормально.
Он улыбнулся:
– Я буду купаться в твоем тепле, mа petite. Оберни меня собой, чтобы сердце мое билось только для тебя. Дыхание мое согреется в твоем поцелуе.
Взяв мое лицо в лодочки холодных ладоней, он поцеловал меня.
Губы его были бархатные, прикосновение легкое и бережное. Руки его скользнули по моим щекам, пальцы перебирали волосы, разминая, гладя. Жан-Клод поцеловал меня в лоб, и по его телу прошла дрожь.
Я попыталась поцеловать его, но он отодвинулся.
– Помни, mа petite, там, где твое тело коснется меня слишком сильно, оно омертвеет. Мне бы не хотелось, чтобы твои губы потеряли сладость на эту ночь.
Я застыла в его руках, думая, что это он сейчас сказал. Касание телом – очевидно, голой кожей. Но если касание будет слишком сильным или слишком долгим, кожа у меня омертвеет, и причем только на эту ночь. Жан-Клод очень хорошо умел давать информацию, не показывая виду, что он ее дает. Интересно, насколько часто ему приходилось это делать раньше?
Он сдвинул пальто с моих плеч, и оно повисло почти на талии. Руки Жан-Клода ходили по моей коже, пальцы вминались в мышцы. Руки были теплые. Жан-Клод гладил ими меня поверх пальто, терся лицом о мою шею, о щеку.
Он отодвинулся с хриплым звуком дыхания. Я приложила руку к его сердцу, но оно не билось. Я погладила его лицо, попыталась нащупать пульс на горле. Тоже ничего. Хотела я спросить, что мы делаем неправильно, но не решилась. Пусть плохие парни не знают, что это у нас бывает не так часто. Секс – это да, бывает, а сверхъестественную вампирскую дребедень мы бы и сейчас, будь моя воля, пропустили бы.
Жан-Клод начал расстегивать на себе сорочку.
Я глядела слегка вытаращенными глазами.
Он раздвинул края сорочки, обнажив живот.
Я только пялилась на блеснувшую голую кожу.
– Что? – спросила я.
– Коснись, mа petite.
Я посмотрела на глазеющих вампиров и покачала головой:
– Любовной игры перед зрителями не будет.
– Я могу просто взять кровь, если тебе это предпочтительнее, – тихо сказал Жан-Клод таким тоном, как будто мы это каждую ночь проделывали. На самом деле это было два раза в жизни. Однажды – чтобы спасти жизнь ему. Второй раз, чтобы спасти и его, и Ричарда. Не хотела я давать кровь. Иногда мне казалось, что это для вампира еще интимнее секса, и потому перед зрителями мне тоже не хотелось этого делать.
Я уставилась на него, чувствуя, как злюсь. Он просил меня сделать очень интимные вещи на глазах у незнакомых. Мне это не нравилось, и он знал заранее, что мне это не понравится. Так почему же он меня не предупредил? Действительно не думал, что придется этим заняться?
– Она на тебя сердится, – сказал Падма. – Действительно она такая скромница? – Голос у него был скептический. – Или на самом деле ты не можешь сделать того, чем хвастался?
Тело Ханны стояло, расставив ноги и удерживая равновесие на непривычных каблуках.
– Ты так же слаб, как Падма? Обыкновенный кровосос? – Странник покачал головой, и волосы метнулиеь по плечам разорванного платья. – А насчет чего ты еще блефуешь, Жан-Клод?
– А, чтоб вас всех черти взяли! – сказала я в сердцах и сунула руки под сорочку Жан-Клода, прямо к его животу. Он был невыносимо холоден на ощупь. Я вытащила у него сорочку из штанов – не слишком нежно – и провела руками по коже, разминая пальцами мышцы спины и чувствуя, как жар поднимается у меня по шее к лицу. В других ситуациях, в тишине спальни, это могло бы иметь последствия. А сейчас я просто конфузилась.
