Он мигнул и посмотрел на Падму:
– Дамиан.
Дамиан был одним из лейтенантов Жан-Клода. Он был как Лив, которая старше пятисот лет, но Мастером не станет никогда.
У Дамиана возраст был больше тысячи лет, но ранг Мастера ему тоже не светил. За такое страшное количество лет он набрал слишком мало силы. Но не поймите меня неправильно: силой он обладал еще той. Для пятисотлетнего вампира она была бы внушительна. Но для тысячелетнего он был просто младенец. Опасный и плотоядный младенец, но все равно: Дамиан уже набрал всю силу, которая ему доступна. Проживи он хоть до той минуты, когда Солнце взорвется и поглотит Землю, он не станет сильнее, чем был вчера вечером.
Один из немногих вампиров, который полностью ввел меня в заблуждение относительно своего возраста. Я ошиблась более чем наполовину, потому что в те времена судила по силе и только начинала понимать, что это не единственный и не всегда верный признак.
Жан-Клод выкупил его у предыдущего Мастера, чтобы Дамиан приехал к нему на роль... скажем, первого заместителя.
– Что ты сделал с Дамианом? – спросил Жан-Клод.
– Я? Ничего, – улыбнулся Падма и взял Вивиан за руку. – Но жив ли он? На этот вопрос только его Мастер может ответить. – И он пошел прочь по коридору, ведя леопардицу за руку. Она обернулась и глядела расширенными от страха глазами, пока не скрылась за поворотом. Черный леопард остался лежать, гладя на меня.
– Как ты могла отдать их этому монстру? – спросила я, не успев подумать, почти инстинктивно.
Она заворчала, подергивая хвостом.
– Ты слаба, Элизабет. Габриэль это знал и презирал тебя за это.
Она испустила рычащий кашель. И над этим рычанием как режущее лезвие прозвучал голос Падмы:
– Элизабет, немедленно сюда, или я очень рассержусь!
Леопард взрыкнул в последний раз и пошлепал прочь.
– Это Габриэль сказал тебе, что она слаба, mа petite?
Я покачала головой:
– Она не привела бы их сюда, будь она хоть чуть сильнее. Он позвал, и она пришла, но ей следовало прийти одной.
– Может быть, она сделала все, что было в ее силах, mа petite?
– Значит, сил было недостаточно.
Я поглядела на Жан-Клода, на тщательную бесстрастность его лица. Тело его было недвижно, спокойно. Приложив руку к его груди, я почувствовала, как колотится сердце.
– Ты думаешь, что Дамиан мертв, – сказала я.
– Я знаю, что он мертв. – Жан-Клод смотрел на меня. – Вопрос лишь в том, обратимо ли это.
– Мертвый – всегда мертвый, – возразила я.
Он засмеялся, прижимая меня к себе.
– Тебе, mа petite, лучше других известно, что это не так.
– Кажется, ты говорил, что они сегодня не могут нас убить.
– Так я полагал.
Класс! Каждый раз, когда я думаю, что уже поняла правила, они меняются. И почему эти чертовы правила каждый раз должны меняться к худшему?
Вилли подошел к нам, ведя Ханну за руку.
– Спасибо, Мастер! Спасибо, Анита.
На его худом лице были порезы – наверное, полученные в первой схватке за «Цирк», и они уже заживали. Вид у Вилли был ужасный, он походил на ходячего мертвеца даже больше, чем прежде.
– У тебя чертовски хреновый вид, – сказала я. Вилли усмехнулся мне, блеснув клыками. Он еще и трех лет не был мертв, а умение улыбаться, не показывая клыков, требует практики.
– Все путем. – Он посмотрел на Жан-Клода. – Я пытался их не впустить. Мы все пытались.
Жан-Клод заправил сорочку в штаны, огладил ее и положил руку на плечо Вилли.
– Ты бился с советом. Победил ты или проиграл, но ты молодец.
– Спасибо, Мастер.
Жан-Клод обычно поправлял собеседника, когда его называли Мастером, но сегодня, думаю, он решил соблюдать формальности.
– Пойдем, нам нужно к Дамиану. – Жан-Клод протянул мне руку, и когда я не совсем поняла, что нужно делать, он положил мои пальцы к себе на пульс. – Коснись меня, будто считаешь пульс.
– В этом есть какой-то тайный смысл?
– Это показывает, что ты мне более чем слуга или любовница. Этот жест значит, что я считаю тебя равной себе.
– И что по этому поводу подумает совет?
– Это заставит их вести переговоры не только со мной, но и с тобой. Усложнит им жизнь, а нам предоставит больше возможностей.
Я положила руку ему на пульс, который ровно бился у меня под пальцами.
