Я села на пятки и подняла глаза на Ричарда. Он был в черном фраке, с фалlами. Длинные волосы, собранные в тугой хвост, казались короткими. С первого взгляда ясно, как красив Ричард, но надо убрать волосы, чтобы понять, насколько совершенно его лицо. Лепные скулы, полные губы, ямочка на подбородке. Это красивое и знакомое лицо глядело на меня, и в нем читалось самодовольство. Ричард знал, какой эффект он произвел, и хотел еще чуть-чуть повернуть нож в ране.
Жан-Клод сел; рот его был вымазан моей помадой. Красная на белой коже, она алела, как кровь. Он медленно облизал губы, провел по ним пальцем и отнял его. Потом положил покрасневший палец в рот и слизнул помаду, очень медленно, намеренно медленно. Смотрел он на меня, но представление предназначалось Ричарду.
Я была одновременно и благодарна ему, и обозлена. Он знал, что Ричард пытался сделать мне больно, и поэтому ответил ему тем же. Но он еще его и провоцировал, втирая в раны пресловутую соль.
На лице Ричарда отразилось такое страдание, что я отвела взгляд.
– Хватит, Жан-Клод, – сказала я. – Хватит.
– Как хочешь, mа petite, – сказал добродушно Жан-Клод. – Как хочешь.
Ричард снова посмотрел на меня, и я не отвела глаз. Может быть, на мое лицо тоже больно было смотреть. Он резко повернулся и вышел.
– Намажься снова своей вкусной помадой, и пора идти.
В голосе Жан-Клода угадывалось сожаление, как иногда угадывалась радость или желание.
Я взяла его руку и поднесла к губам.
– Ты все равно их боишься, даже после такой хорошей прессы? Ведь если бы они хотели нас убить, они бы не стали появляться с тобой перед камерами. – Я провела пальцами по его штанине, ощущая упругость бедра. – Господи, Странник ведь даже обменялся рукопожатием с мэром Сент-Луиса!
Он бережно взял меня ладонью за щеку.
– До сих пор совет никогда не пытался быть, как вы это называете, в мэйнстриме. Это их первый выход на публичную сцену. Но эти вампиры являются воплощением кошмаров уже не одну тысячу лет, mа petite. Один день человеческой политики не сделает их другими.
– Но...
Он приложил пальцы к моим губам.
– Это хороший признак, mа petite, я с этим согласен, но ты не знаешь их так, как знаю я. Ты не видела, на что они способны.
Перед глазами мелькнуло ободранное тело Рафаэля, висящая в цепях Сильвия, ее тихий безжизненный голос, образ Фернандо, насилующего Вивиан.
– Я видела ужасные вещи после их приезда в город, Жан-Клод. Ты обговорил правила. Они не могут нас увечить, насиловать и убивать. Что остается?
Он бережно поцеловал меня в губы и встал, предлагая мне руку. Я приняла ее и позволила ему поставить меня на ноги. На нем была маска веселого интереса, которую я когда-то считала его настоящим лицом. Теперь я знала, что она служит для прикрытия. Такой у него был вид, когда он боялся и не хотел этого показывать.
– Ты меня пугаешь, – тихо сказала я.
– Нет, mа petite, это будут делать они – с тобой, со мной, со всеми нами.
С этими словами утешения Жан-Клод отправился собирать народ. Я пошла за сумочкой и вкусной помадой. Совет тоже поставил некоторые условия: никакого оружия. Вот почему я так оделась: с первого взгляда видно, что у меня ничего нет. Жан-Клод решил, что это лишит их предлога меня обшаривать. Когда я спросила, что за важность такая, он ответил только: «Ма petite, лучше не давать им повода к тебе прикасаться. Поверь мне».
Я поверила. Я тоже не хотела, чтобы кто-нибудь из совета меня трогал. Когда бы то ни было.
Долгая ожидалась ночь.
