– И он все равно может рухнуть? – уточнила я.
– Прямо на нас.
Лучше не придумаешь.
– Ладно, давайте работать.
Фултон поймал меня за локоть и стиснул чуть сильнее, чем надо. Я поглядела на него, но он не смутился и меня не выпустил.
– Вы понимаете, что мы там можем оказаться похороненными заживо или раздавленными или даже утонуть, если воды хватит?
– Отпустите мою руку, капитан Фултон.
Голос у меня был ровный, спокойный, без злобы. Очко в мою пользу.
Фултон выпустил мою руку и отступил. Глаза у него стали слегка дикие, он был встревожен.
– Я просто хочу, чтобы вы понимали, что может случиться.
– Она понимает, – сказал Дольф.
Мне пришла в голову мысль.
– Капитан Фултон, какие чувства вы испытываете, посылая ваших людей на возможную смерть ради спасения шайки вампиров?
Что-то мелькнуло в его темных глазах.
– Закон говорит, что они люди. Людей в беде или в западне не оставляют.
– Но? – подсказала я.
– Но мои люди мне дороже, чем этот штабель трупов.
– Еще недавно я бы принесла приправы для этого жаркого.
– И что заставило вас переменить отношение? – спросил Фултон.
– Слишком много мне попадалось людей, чудовищнее любых чудовищ. Не столь страшных, но столь же злых.
– Работа в полиции подрывает веру в людей, – сказала детектив Тамми. Они с Ларри добрались наконец до нас. Ему долго пришлось тащиться. Слава Богу, он слишком сильно ранен, чтобы рваться в подвал. И хорошо.
– Я иду, потому что это моя работа, хоть я ей и не рад, – заключил Фултон.
– Отлично, но если нас завалит, то хорошо бы откопать нас до темноты, потому что мы окажемся в подвале, полном свежих вампиров без наставника, который мог бы унять их голод.
Глаза Фултона расширились так, что белки показались над радужками. Я бы поставила приличную сумму за то, что ему уже случалось когда-то иметь дело с клыкастыми. Шрамов на шее у него не было, но это ничего не доказывало. Вампиры не всегда кидаются на шею, что бы ни показывали в кино. Кровь приливает к коже во множестве других мест.
Я слегка тронула его за руку. Мышцы его были похожи на перетянутую струну.
– Кого вы потеряли?
– Что? – Кажется, он не сразу сумел сосредоточить на мне свой взгляд.
– Кого у вас забрали вампиры?
Он уставился на меня пристальным взглядом темных глаз, Страшные картины, которые он только что представлял себе, отступили. Выражение лица стало почти нормальным, и он ответил:
– Жену и дочь.
Я ждала, что он что-нибудь добавит, но его жуткое молчание, точно глубокое озеро, было наполнено ужасом этих коротких слов. Жена и дочь. Обе погибли. Нет – убиты вампирами.
– И теперь вам надо лезть в темноту и спасать каких-то кровососов, рискуя собой и своими людьми. Действительно, мерзко.
Он шумно втянул ноздрями воздух и медленно выдохнул. Я видела, как он берет себя в руки, восстанавливая по частицам внутреннюю защиту.
– Когда я узнал, что там внутри, я хотел дать этому дому сгореть.
– Но не дали, – тихо сказала я. – Вы делали свою работу.
– Она еще не доделана, – произнес он еще тише.
– Жизнь – сволочная штука, – заметила я с чувством.
– И кончается смертью, – закончил за меня Ларри.
Я обернулась к нему, хмурясь, но трудно было спорить. Сегодня Ларри был прав.
Дважды укушенная, как поэтично назвал это Дольф, оказалась маленькой женщиной лет за тридцать. Темно-каштановые волосы были собраны сзади в строгий пучок, гордо обнажая шею и вампирские укусы. Вампироманы – психи, которые любят сеансы секса с вампирами и прячут следы клыков, показывая их только на собственных тусовках. А люди, принадлежащие к Церкви Вечной Жизни, выставляют укусы напоказ. Волосы не длиннее, чем надо, или короткие рукава, если след на локте. Они этими укусами гордятся, считая их знаками спасения.
Верхняя пара следов была побольше, кожа около них краснее и сильнее порвана. Кто-то очень неаккуратно кушает. Вторая пара была почти деликатной, сделанной с хирургической точностью. Дважды укушенную звали Кэролайн, и она стояла, обхватив себя руками, будто ей холодно. Поскольку на тротуаре можно было жарить яичницу, я не думала, что это холод. Или хотя бы обыкновенный холод.
– Вы хотели видеть меня, Кэролайн?
