Я отхлебнула из своей баночки, стараясь делать это небрежно, расслабиться, не показать, как мне хочется на нее заорать и вытрясти из нее все, что она знает. Если не прибегать к пытке, человека так говорить не заставишь. Кэролайн хотела поделиться со мной своими тайнами. Мне надо лишь сидеть спокойно и ждать, пока она это сделает. Если сильно напирать или давить, она либо сломается и все расскажет, либо съежится и мы получим шиш. Что именно получится – неизвестно, поэтому всегда лучше начать с терпения. Стучать кулаком по столу всегда успеешь.
– Я уже три месяца работаю связной в этом доме для новообращенных. Страж, который здесь охранял молодых, – Джайлс. Он был силен и мощен, но должен был оставаться в гробу до полной темноты. А две ночи назад он проснулся среди дня. Такое случилось впервые. На лестнице должен быть один из младших вампиров.
Она вытаращила на меня темные глаза, наклонилась ко мне, еще понизив и без того тихий голос. Мне пришлось наклониться к ней, чтобы расслышать, и я волосами зацепила ее плечи.
– Из молодых никто еще и двух лет не был мертв. Вы понимаете, что это значит?
– Это значит, что никто из них не должен был встать в светлое время дня. Это значит, что тот, кто находился на лестнице, должен был сгореть до золы.
– Именно, – сказала она. Ей стало легче, когда она нашла наконец кого-то, кто понимает.
– И такое раннее пробуждение было запрещено в вашем доме новообращенных?
Она покачала годовой и перешла на шепот. Мы сдвинули головы, как первоклассницы, разговаривающие на уроке. Мне даже были видны тонкие красные прожилки ее глаз. Кэролайн из-за чего-то страдала бессонницей.
– Во всех домах и во всех церквах вдруг все вампиры поднялись рано. У молодых вдруг оказался сильнейший голод. – Ее рука метнулась к шее, к рваной ране. – Их трудно было удержать, даже стражам.
– У кого-нибудь есть какие-либо версии, почему это случилось? – спросила я.
– Малкольм думал, что кто-то на них подействовал.
У меня было несколько кандидатов, кто мог бы это сделать, но мы пришли сюда слушать не мои ответы, а Кэролайн.
– У него были предположения, кто именно?
– Вы знаете о наших сиятельных гостях? – спросила она еще тише, будто боялась произнести вслух.
– Если вы о совете вампиров, я с ними виделась.
Она отдернулась, потрясенная.
– Виделись? Но даже Малкольм еще с ними не виделся.
Я пожала плечами:
– Они выразили свое... почтение сперва Принцу Города.
– Малкольм сказал, что они свяжутся с нами, когда будут готовы. Он видел в их приходе знак, что народ вампиров готов принять истинную веру.
Я не собиралась просвещать ее насчет того, зачем на самом деле совет явился в город. Если Церковь не знает, то ей и не надо.
– Я не думаю, что совет уделяет большое внимание религии, Кэролайн.
– А зачем бы им еще сюда являться?
Я пожала плечами:
– У совета свои соображения.
Видите: не ложь. Таинственность – да, но не ложь.
Она вроде бы приняла такой ответ. Может, привыкла к таинственности.
– А зачем совету причинять нам вред?
– Может быть, они не считают это вредом.
– Если пожарные спустятся вниз спасать молодых, а те проснутся без стража... – Она подтянула ноги к груди, обхватив руками колени. – Они встанут упырями, зверями, лишенными разума, пока не получат еды. До того, как они придут в себя, могут погибнуть люди.
Я тронула ее за плечо:
– Вы их боитесь?
Никогда не встречала человека из этой церкви, который боялся бы вампиров. Тем более если этот человек – связная, дающая кровь.
Она опустила вырез топа так, что стали видны кончики небольших грудей. На бледной коже одной груди виднелись следы, более похожие на укус собаки, чем вампира. Вокруг укуса налился здоровенный синяк, будто вампира оттащили сразу, как только он начал сосать.
– Джайлсу пришлось его от меня оттаскивать. Укрощать. А я видела его лицо и знаю, что, если бы Джайлса там не было, он бы меня убил. Не чтобы обратить или соединиться, а просто потому, что я – еда.
Она натянула топ на рану и снова охватила руками колени, дрожа на июльском солнце.
– Как давно вы в церкви, Кэролайн?
– Два года.
– И за все это время сейчас испугались впервые?
