Краска уже сбежала с лица Ларри, оставив молочную бледность с чернильными пятнами веснушек. Большие синие глаза повернулись к Реинольдс, и мне не понравился их взгляд. Со стороны Ларри это было не вожделение. Может, и у нее тоже, но ее чувства меня волновали не в такой степени.
– Здравствуйте, детектив Рейнольдс, – сказал он.
Мне показалось, или голос у него действительно стал чуть глубже? Да нет.
– Ларри.
В этом слове было слишком много теплоты.
– Где нам припарковаться? – спросила я.
Она мигнула, глядя на меня, будто на секунду забыла, что я тоже здесь.
– Вон там, где хотите.
– Отлично.
Она отступила и дала мне поставить машину, но глаза ее не выпускали Ларри ни на минуту. Может, это действительно больше, чем вожделение. Вот черт!
Я поставила машину на ручник. Ларри медленно, морщась, отстегнул ремень. На заправке я для него придержала дверцу.
– Хочешь, открою тебе дверцу?
Он деревянно повернулся к дверце, стараясь не шевельнуть торсом. И остановился, взявшись за ручку. Дышал он короткими отрывистыми вдохами.
– Буду благодарен.
Я бы точно открыла дверцу сама – из чистого упрямства хотя бы. Из нас двоих Ларри явно был умнее.
Открыв дверцу, я протянула ему руку. Я тащила, он отталкивался ногами, и наконец ему удалось встать. Он было ссутулился от боли, но при этом спина согнулась, и боль стала еще сильнее. Кончилось тем, что Ларри выпрямился, будто лом проглотил, и оперся на джип, пытаясь перевести дыхание. От боли всегда трудно дышать.
Внезапно рядом с нами оказалась Рейнольдс.
– Что случилось?
– Ты сам ей расскажи, а я пойду к Дольфу.
– Конечно, – сказал Ларри придушенным голосом. Ему бы сейчас лежать в кровати, оглушенным обезболивающими. Может, и не настолько он умнее меня.
Дольфа найти было нетрудно. Рядом с ним стоял Пит Мак-Киннон, и они смахивали на две горы.
На Дольфе был темный свежеотглаженный китель, безукоризненно чистая белая рубашка, аккуратно завязанный галстук. Не мог он быть здесь на жаре давно. Даже Дольф потеет.
– Привет, Анита.
– Привет, Дольф.
– Миз Блейк, рад снова вас видеть, – сказал Пит Мак-Киннон.
– Приятно слышать, что хоть кто-то рад меня видеть, – улыбнулась я.
Если Дольф и понял шпильку, то виду не подал.
– Все ждут тебя.
– Дольф всегда был скуп на слова, – сказал Пит.
Я улыбнулась ему на тридцать два зуба:
– Приятно знать, что в этом нет ничего личного.
Дольф глянул на нас хмуро:
– Если вы закончили, то нас ждет работа.
Мы с Питом переглянулись, усмехнулись и пошли за Дольфом через мокрую улицу. Приятно было снова влезть в кроссовки. В правильной обуви я хожу не хуже любого мужчины.
Пока я шла через улицу, на меня все время смотрел высокий тощий пожарник с седыми усами. На июльской харе на нем были шлем и куртка, в то время как остальные разделись до футболок и чего-то вроде резиновых штанов. Кто-то полил их водой, и выглядели они как участники конкурса мужской красоты в мокрых футболках. Все они так яростно пили минеральную воду, будто жизнь их от этого зависела.
– Тут просто рядом цистерна с минералкой, или это часть послепожарного ритуала? – спросила я.
Ответил Пит:
– На пожаре в полном снаряжении чертовски жарко. Воду теряешь. Надо восполнять потерю жидкости и солей, чтобы не отключиться на жаре.
– А, – сказала я.
К нам повернулся пожарник, который тащил шланг. Из-под шлема выглянул тонкий треугольник лица. Девушка. В меня уперся взгляд ясных серых глаз, подбородок вздернулся в несколько сердитом вызове. Симптомы были мне знакомы, у меня у самой они резко выражены. Мелькнула мысль извиниться, что я приняла ее за мужчину, но я не стала. Это было бы оскорбительно.
Пит представил меня высокому:
– Это капитан Фултон, начальник операции по тушению этого пожара.
Я протянула руку, пока он думал, надо ли это делать. Рука у него была большая, с выступающими костяшками.
Он пожал мне руку так, будто боялся давить слишком сильно, и отпустил как только мог быстро. Ручаюсь, что он не испытывал ни малейшего восторга от того, что среди его людей была женщина-пожарник.
Ее он мне представил:
– Капрал Таккер.
Она протянула руку. Пожатие у нее было приятным и твердым, а взгляд – почти агрессивным.
