– Никто не доказал, Анита, что он был шарлатаном.
– Он все равно уже умер и дневников не оставил.
– Подними его и спроси, – предложил Ларри.
Я уставилась на него таким долгим взглядом, что пришлось ударить по тормозам, чтобы не врезаться в переднюю машину.
– Что ты сказал?
– Подними Сабатини и узнай, мог ли он поднимать вампиров, как ты. Он мёртв чуть больше ста лет – всего-то. Ты поднимала зомби куда более старых.
– Ты забыл о прошлогоднем случае, когда вудуистская жрица подняла некроманта. Зомби вышел из-под контроля и стал убивать людей.
– Ты мне говорила, но та жрица не знала, кого поднимает. Если знать заранее, можно принять меры предосторожности.
– Нет.
– А почему?
Я открыла рот – и закрыла, потому что хорошего ответа у меня не было.
– Я не сторонница подъема мертвых ради любопытства. Тебе известно, какие деньги мне предлагали за подъем знаменитостей?
– А мне все еще хочется знать, что случилось с Мэрилин Монро, – сказал Ларри.
– Если ее родные придут и попросят, может быть, я тогда ее подниму. Но я не стану ее поднимать только потому, что какой-то таблоид помахал деньгами перед носом нашего босса.
– Помахал большой кучей денег, – поправил Ларри. – Такой кучей, что он даже послал Джемисона попытаться. Джемисон не смог. Слишком старый мертвец, тут нужна была жертва побольше.
– Джемисон – слабак, – заметила я.
– Все остальные в «Аниматор Инкорпорейтед» отказались, – вспомнил Ларри.
– И ты в том числе.
Он пожал плечами:
– Я мог бы ее поднять и спросить, как она умерла, но не перед камерами. Они ее, беднягу, преследовали при жизни, и если будут и после смерти – это несправедливо.
– Хороший ты человек, Ларри.
– Ага, только не знаю, что вампиры сгорают в пепел, а если остаются скелеты – значит это был человек.
– Ларри, не начинай снова. Приходит с опытом. Мне надо было тебе самой сказать, когда ты сегодня поехал. На самом деле ты настолько быстро растешь, что я не подумала сказать.
– Ты считала, что я знаю? – спросил он.
– Ага.
– То-то я заметил, что ежедневные уроки стали как-то короче и реже. Когда я с тобой работал, я столько записывал, сколько в колледже никогда не приходилось.
– А последнее время записей стало поменьше?
– Знаешь, если подумать, то да. – Он вдруг просиял ослепительной улыбкой, глаза его вспыхнули, сбрасывая прочь все ужасы этого дня. На миг Ларри вдруг стал таким, каким пришел к моему порогу: ясноглазым оптимистичным юношей. – Ты хочешь сказать, что я все-таки овладеваю профессией?
– Именно так. И если бы ты ловчее обращался с оружием, я бы уже сказала, что ты ею прилично овладел. Все знать очень трудно, Ларри. Вдруг вылезает что-то такое, и тут же ты осознаешь, что ни черта тебе не понятно.
– И у тебя такое бывает?
– И у меня.
Ларри с трудом глубоко вдохнул и медленно выдохнул.
– Я видал пару раз, Анита, как тебя удивили. Когда монстры становятся настолько странными, что даже ты не понимаешь, что происходит, обычно дело оборачивается очень плохо, и при том очень быстро.
Он был прав. И очень жаль, потому что как раз сейчас я не понимала, что за чертовщина происходит. Я не понимала, что стало с Натэниелом. Я не знала, как на Ричарда действуют метки. Не знала, как выяснить, пребывает ли Малкольм среди нежити, или перешел в более перманентное состояние истинной смерти. Столько было вопросов и так мало на них ответов, что мне просто хотелось домой. Примем мы с Ларри по таблетке болеутоляющего и проспим до завтра. Утро вечера мудренее.
Боже, как мне хотелось на это надеяться!
