По обе стороны от них стояли копы в форме, по стойке «смирно». У одного из них рука вроде бы небрежно лежала на рукоятке пистолета. Кобура была уже расстегнута. И это меня обозлило.
Я подошла к нему слишком близко, нагло вторгаясь в его личное пространство.
– Застегнули бы вы ее, полисмен, пока у вас оружие не отобрали.
Он мигнул светлыми глазами:
– Простите, мэм?
– Употребите кобуру для того, для чего она предназначена, или отойдите от этих людей.
– В чем дело, Мэрдок?
К нам шел высокий тощий человек с копной темных кудрей. Костюм на его костях болтался, как чужой. Лицо занимала пара огромных синих глаз. Если не считать роста, он был похож на двенадцатилетнего мальчишку, напялившего папин костюм.
– Не могу знать, сэр! – ответил Мэрдок, глядя прямо перед собой. Могу поспорить, он из армии или хотел там служить. Было такое ощущение, что он все же косит под военного.
Высокий повернулся ко мне.
– В чем, простите, дело, детектив?.. – Он оставил длинный пробел для имени.
– Блейк, Анита Блейк. Работаю с Региональной Группой Расследования Противоестественных Событий.
Он протянул мне руку с выпирающими костяшками и пожал мою чуть слишком энергично, но не давил. Он не пытался меня испытывать – просто был рад меня видеть. От его прикосновения у меня заколола кожа – у копа были сверхчувственные способности. Первый такой коп на моей памяти, если не считать специально нанятую ведьму.
– Вы, наверное, детектив Пэджетт, – сказала я.
Он кивнул и выпустил мою руку, чудесно улыбаясь. От этой улыбки он показался даже еще моложе. Не будь он ростом почти с Дольфа, ему трудно было бы внушать людям повиновение. Но многие считают: высокий – значит старший. Я всю жизнь борюсь с обратной реакцией.
Он взял меня за плечи и отвел в сторону от вервольфов. Его рука на моих плечах меня не слишком смущала. Будь я мужчиной, он бы этого не сделал. Я отошла с ним, а потом отступила от его рук. Не демонстративно – просто отступила. Кто сказал, что я не становлюсь мягче с возрастом?
– Расскажите, что у вас, – сказала я.
Он рассказал. В общем, все это я уже слышала от Дольфа. Единственное дополнение – что это Лоррен впечатала бандита в стену, и это объясняло ее слезы. Она, очевидно, думала, что ее посадят за решетку. Я не могла обещать, что этого не случится. Если бы она была человеком и женщиной и только что спасла бы жизнь полисмена, по неосторожности убив бандита, она бы в тюрьму не попала – в наши дни. Но она не была человеком, а Фемида не слепа и весы ее не ровные, как бы нам ни хотелось верить в обратное.
– Давайте я проверю, правильно ли я поняла. Полисмен у дверей был ранен. Нападавший направил пистолет в голову раненого и собирался произвести контрольный выстрел, когда эта женщина сбила его с ног. По инерции они оба влетели в дальнюю стену, и он ударился головой. Это все верно?
Пэджетт заглянул в свои записи:
– Да, все так и было.
– Отчего она в наручниках?
Он вытаращил глаза и выдал мне великолепную мальчишескую улыбку. Обаятельный парень этот детектив Пэджетт. Не важно, что он напоминал пугало, зато умел выезжать на шарме. По крайней мере с женщинами. Но я могла спорить, что на Лоррен он подействовал еще меньше, чем на меня.
– Она же ликантроп, – сказал он с улыбкой, будто это все объясняло.
– Она вам это сказала? – спросила я.
– Нет, – удивленно ответил он.
– Вы решили, что она оборотень... почему?
Улыбка его увяла, сменившись гримасой – скорее недовольной, чем гневной.
– Она сумела толкнуть мужчину в стену так, что у него череп раскололся.
– Старые бабушки поднимают автомобили, чтобы вытащить внуков. Они тоже ликантропы?
– Нет, но...
Лицо его замкнулось, готовое к отпору.
– Мне говорили, что вы не особо любите оборотней, Пэджетт.
– Мои личные чувства не влияют на мою работу.
Я расхохоталась, и он вздрогнул.
– Пэджетт, наши личные чувства всегда влияют на нашу работу. Я приехала взвинченной, потому что поругалась с бывшим кавалером, и накинулась на Мэрдока из-за расстегнутой кобуры. Почему вы не любите ликантропов, Пэджетт?
– У меня от них мурашки ползут по коже.
Меня осенило.
– В буквальном смысле?
