– Приеду, как только смогу.
– Ладно, врать не буду. Мне легче от того, что на месте окажется человек, разбирающийся в вампирах. Копов стали уже обучать, как работать с противоестественным, но пожарников пока этой фигне не учат.
Мне никогда не приходило в голову, что пожарникам приходится иметь дело с монстрами почти столько же, сколько полицейским. Они не гоняются за монстрами, но входят к ним в дома. А это может быть настолько же опасно – в зависимости от того, понимает ли упомянутый монстр, что ты пришел ему на помощь, или нет.
– Я приеду. Пит.
– Ждем. Пока.
– Пока, Пит.
Я повесила трубку и пошла за кобурой и рубашкой. Наплечная кобура с топом как-то не гармонирует.
Я переоделась в синюю тенниску и не наткнулась на Ричарда. Вода уже не шумела, но он не вышел. Мне не хотелось сейчас его видеть, особенно полуголого. Хотелось убраться от него подальше. Так что мне повезло, что заварилась каша – профессионально выражаясь. Полицейская работа могла утащить меня из дому на весь день. И хорошо.
Приехала «скорая», и Зейна погрузили внутрь, Черри поехала с ним. Мне было неловко, что я не еду, но от нее больше было бы толку. Полиция на труп все еще не приехала. Мне не нравилось, что они будут расспрашивать всех без меня, но надо было ехать. Это обстоятельство вызвало у меня облегчение, за что моя совесть выдала мне парочку уколов, но не очень сильных.
Ронни снова сидела на диване, и не успела я войти, как она спросила:
– Меня сегодня посадят за решетку?
Я встала перед ней на колени, взяла ее неестественно холодные руки в свои.
– Ронни, ты его не убивала.
– Я отстрелила ему череп. Что у тебя за патроны?
– Я ему всадила две пули в грудь. От сердца у него осталось очень мало – ложка не наскребется.
Она закрыла глаза:
– У него мозги растеклись по крыльцу. Так что не говори мне, что этого одного не хватило бы.
Я вздохнула и погладила ее по рукам.
– Ронни, перестань. Ты сделала то, что должна была сделать. Может, только судмедэксперт определит, какая пуля его убила, но когда приедут копы, постарайся, чтобы заслугу не приписали тебе.
– Я уже бывала в таких ситуациях, Анита, я помню, что говорить и чего не говорить. – Взгляд ее был не совсем дружелюбным.
Я выпустила ее руки и встала:
– Ронни, мне жаль, что так вышло.
– Я убила двоих за всю свою жизнь, и оба раза я была с тобой.
– Оба раза ты спасала мне жизнь.
Она поглядела на меня безжизненными глазами:
– Знаю.
Я тронула ее за лицо и хотела погладить по голове или еще как-нибудь приласкать, но она же не ребенок.
– Мне очень жаль, что так вышло, Ронни, но честно: что ты могла сделать?
– Ничего, – ответила она. – И потому думаю, правильно ли я выбрала себе работу.
Что-то натянулось у меня внутри.
– На самом деле ты думаешь, правильно ли ты выбираешь друзей. Потому что это ничего общего с твоей работой не имеет, это вышло из-за меня.
Она стиснула мою руку:
– Друзья у меня лучшие в мире, Анита. И на всю жизнь.
– Спасибо тебе, Ронни. Ты даже не догадываешься, какое тебе спасибо. Я не думаю, что потеряю твою дружбу, но ты только не оставайся со мной ради верности. Подумай, Ронни, всерьез подумай. Моя жизнь вряд ли станет менее опасной. И тебе стоит подумать, хочешь ли ты лезть под пули.
Только от одного этого предложения у меня защипало глаза. Я сжала руку Ронни и повернулась, пока она не увидела слезы на глазах ужаса вампиров.
Ронни не стала окликать меня и клясться в вечной дружбе. Мне наполовину этого хотелось, но вторая половина радовалась, что Ронни действительно задумалась. Если Ронни погибнет из-за меня, я от угрызений совести заползу в нору. Тут я увидела Ричарда, который смотрел на меня из двери под лестницей. Может, нора у нас окажется на двоих – это будет достаточное наказание.
– А сейчас что случилось? – спросил он.
Волосы он высушил, и они густой волной колыхались у него на плечах, когда он вошел. Он снова надел джинсы и нашел рубашку, которая к ним подходила – большую футболку с шаржем на Артура Конан-Дойля. Я обычно в ней спала. Она чуть натянулась на плечах и на груди Ричарда. Не мала она ему была, только чуть тесновата. У меня она доставала почти до колен.
