Ведьмак с недоумением воззрился на меня, понимая, что Джек вряд ли примет помощь от юной ведьмы. Но я стремительно развернулся и, оставив его в окружении трех собак Билла Аркрайта, отправился с Алисой на ферму.
Через пару минут собаки Джека залаяли, и брат поспешил к нам навстречу через южное пастбище. Примерно футах в трех он остановился. Вряд ли он ожидал, что мама снова покинет родину и вернется в Графство, и то, что ее нет среди нас, его не должно было встревожить, но, наверное, по скорбному выражению моего лица он догадался о худшем.
– Что?! Что случилось? – потребовал он ответа. – Вы победили?
– Да, Джек, мы победили, – сказал я. – Но победа досталась ужасной ценой. Мама погибла, Джек. Об этом нелегко говорить. Ее больше нет.
Глаза Джека расширились, он не мог в это поверить:
– Нет, Том! Это неправда!
– Я знаю, с этим тяжело смириться, но это правда, Джек. Мама погибла, уничтожив своего врага. Пожертвовав собой, она сделала лучше этот мир – не только свою родину.
– Нет! Нет! – закричал Джек, и его лицо сморщилось. Я попытался обнять его, но он оттолкнул меня и продолжал снова и снова выкрикивать: – Нет! Нет!
Джеймс принял известие спокойнее.
– Я знал, что это случится, – сказал он тихо. – Я этого ожидал.
Он обнял меня, и я почувствовал, как дрожит его тело. Впрочем, Джеймс старался держаться.
Позднее Джек лег в постель, а мы молча сидели за столом на кухне – только Элли тихонько плакала. Честно говоря, я хотел как можно скорее покинуть ферму. Было так грустно, что рана от потери мамы вновь открылась в моей душе.
Элли приготовила нам немного куриного супа, и я заставил себя подкрепиться перед дорогой, макая в похлебку кусочки хлеба. Мы пробыли здесь всего пару часов, но, уходя, я решил попрощаться с Джеком. Я негромко постучал в дверь его спальни. Ответа не последовало. Я постучал еще и еще раз, а потом тихонько приоткрыл дверь. Джек сидел на кровати, его лицо превратилось в скорбную маску.
– Я пришел попрощаться, Джек, – сказал я. – Я приду повидаться с тобой через месяц или около того. Джеймс останется здесь и поможет с фермой, так что все будет хорошо.
– Хорошо? – с горечью спросил брат. – Как теперь все может быть хорошо?
– Мне жаль, Джек. Я тоже очень переживаю. Но у меня было несколько недель, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Мне все еще плохо, но боль понемногу отступает. Ты тоже это почувствуешь. Просто дай себе время.
– Время?! Не хватит никакого времени…
Я лишь опустил голову. Я не мог подобрать слов, чтобы облегчить его страдания.
– Пока, Джек, – сказал я. – Я скоро вернусь, обещаю.
Джек только покачал головой – впрочем, разговор он еще не закончил. Как только я повернулся к двери, он, подавив рыдание, медленно заговорил, и его голос дрожал от боли.
– Все изменилось, когда ты стал учеником Ведьмака, – сказал он. – И все стало совсем уж скверно, когда ты впервые привел на ферму эту девочку, Алису. Мне неприятно снова видеть ее здесь. Мы были счастливы прежде. По-настоящему счастливы. Ты не принес семье ничего, кроме страданий!
Я вышел и закрыл за собой дверь. Похоже, Джек во всем винил меня. Это было уже не в первый раз, но я ничего не мог сказать в свою защиту. Зачем тратить слова, если он все равно меня не услышит? Конечно, все, что случилось, с самого начала было частью маминого плана, но Джек никогда этого не поймет. Я надеялся лишь на то, что однажды он одумается. Но это будет нелегко и займет много времени.
Элли дала нам в дорогу немного хлеба и сыра, и мы покинули ферму. Она не обняла меня на прощание и держалась немного отчужденно, но одарила Алису грустной улыбкой.
Ведьмак с собаками ждал нас в лесу на холме Палача. За время нашего отсутствия он вырезал мне новый посох.
– Вот, парень, этот вполне подойдет, – сказал он, передавая его мне. – Клинок из серебряного сплава мы сможем раздобыть только в Чипендене, но посох, по крайней мере, из рябинового дерева, и я заострил его с одной стороны.
Посох получился отличный, и я поблагодарил учителя. Затем мы двинулись на юг. Приблизительно через час я немного отстал от Ведьмака, чтобы переговорить с Алисой.
