Что до неё самой, то давно вытеснив из сердца образ Петра и оставив его в своей шкатулке, так как он был осыпан драгоценными камнями, Анна Ивановна забыла и Кайзерлинга; в 1713 — 1714 годах она уже не вспоминает о нём даже по поводу его имения: она занята пленным шведским капитаном фон Миллером.
Капитан, один из шведов, взятых в плен после преславной виктории под Лесным, проживал в Немецкой слободе, познакомился с Анной Ивановной и имел счастье быть последним в ряду избранников её сердца. «Печальная» вдова намеревалась выйти за него замуж, а пока осыпала его подарками; видно, красота её сильно поблекла, если она находила нужным прибегать к этому средству, чтоб привязать к себе своего нового рыцаря.
Так, «в приносе от иноземки Анны Монцовой пожитков её к капитану» были: «камзол штофовой, золотом и серебром шитый; кувшинец, да блюдо, что бороды бреют, серебряные», и другие вещи.
Впоследствии, после смерти уже сестры, хлопоча отнять их у Миллера, Виллим Иванович уверял, «что тот притворством верился (вкрался?) в дом к сестре моей, и в болезни сестры моей взял, стакався с девкою шведкою, которая ходила в ключи у сестры моей, взял многие пожитки». Монс жаловался, что Миллер, пользуясь болезнью его матери и излишнею доверенностью к нему Анны Ивановны, уверил её, будто бы имеет в Швеции жалованные от короля маетности; выманивал у неё деньги и разные подарки.
Обманом или другим чем, как бы то ни было, но Миллер действительно очень сблизился с Анной Ивановной: они были сговорены, и свадьбе помешала только смерть невесты.
Вдова Анна Кайзерлинг скончалась 15 августа 1714 года в Немецкой слободе на руках больной старухи матери и пастора; в беспамятстве предсмертной агонии она пожалела только о некоторой сироте и о возлюбленном; ему завещала она наиболее ценную часть своего имущества.
Об этом наследстве между старухой Модестой Монс и её сыном. Виллимом Ивановичем, с одной стороны, и капитаном фон Миллером — с другой, возникло интересное дело.
Так как оно не касается прямо предмета настоящего исследования, а между тем подробности его в высшей степени характерны, то мы его рассказываем на основании подлинных и доселе неизданных документов, во II приложении к настоящей книге.
Между тем оставленного Анной Ивановной имущества было довольно.
Одних алмазов, бриллиантов, золотых и серебряных вещей осталось в черепаховой шкатулке Анны Ивановны на сумму, по своему времени громадную, а именно на 5740 рублей; в списке этих вещей были подарки адмирала Лефорта, царя Петра, иноземных послов Кенигсека, фон Кайзерлинга; не было только подарков шведского полоненника капитана фон Миллера, потому что «полоненник шведский» сам принимал их от Анны.
Из всех драгоценностей ценнее всех был подарок государя; он значился в списке так: «образ с разными с драгими каменьями, около охвачен — в 1000 рублей». Затем по ценности замечательны: «умершего господина фон Кайзерлинга персона в алмазах — 700 руб.». Остальные вещи были алмазные: лац-кен, сердечко с короной, серьги, крест, перстни, пряжки, запонки, булавки, шпажка и зубочистка алмазные; тут же были нитки жемчугу, из которых четыре нитки покойница завещала сироте некоторой; золотые и серебряные часы, табакерки, кольца, всё это украшено бриллиантами, изумрудный перстень и т. п.; вещи эти были достоянием той женщины, которая так горько плакалась за растрату братом нескольких сотен рейхсталеров...
Как бы то ни было, но, проводив в могилу бренные останки той женщины, имя которой благодаря любви к ней Великого Преобразователя России попало в историю, скажем о ней окончательное мнение: оно вытекает из представленных материалов. Их достаточно, чтоб видеть в Анне Монс страшную эгоистку, немку сластолюбивую, чуть не развратную, с сердцем холодным, немку расчётливую до скупости, алчную до корысти, при всём этом суеверную, мишенную всякого образования, даже малограмотную (о чём свидетельствуют её подлинные письма). Кроме пленительной красоты, в этой авантюристке не было никаких других достоинств. Поднятая из грязи разврата, она не сумела оценить любовь Петра, не сумела оценить поступка, который тот сделал ради её, предав жестокой участи свою иконную супругу. Страстью к Анне Монс царь Пётр показал, что и великие люди не изъяты человеческих слабостей, что страсть и им слепит очи, и им затемняет рассудок.
