— Подобно этим старикам, — сказала Шарлота, — мы также, в далёких странах, устроим себе уютный уголок; мы будем в нём счастливы. Там мы будем жить мирно, не будем видеть рабского почитания двуличных царедворцев, не будем слышать льстивых речей эгоистических лизоблюдов. Не будем слышать об изменах, ссорах и интригах, которыми волнуются в домах знатных. Честолюбие и суета не будут проникать к нам через порог нашего мирного жилища. Утренняя и вечерняя заря будут служить нам вестниками ясного или пасмурного дня. Лес будет нашей оперной залой, горы и океан — нашими зрелищами, беспредельное небо — нашей церковью. Милая Эмилия, можешь ли ты восторгаться со мной надеждой на такое невыразимое счастье?
Эмилия улыбнулась, покраснела и, нежно смотря на Шарлоту, отвечала:
— Я радуюсь уже не надежде, потому что мои мечты, осуществления которых я не смела ожидать, превратились уже в действительность: я уже удалена от света, от этой обширной больницы, где всякий одержим каким-нибудь грызущим недугом, где всякого пожирает какое-нибудь желание: стремление к богатству, почестям, похвалам, мщению, к бессмертию, к роскошным нарядам и подобным пустякам. Кто может отказаться от всех этих вещей, не нужных в жизни, тот обладает всем, что ему необходимо: в его сердце обитает спокойствие, он счастлив. В таком положении нахожусь теперь я.
Целый день путники отдыхали в хижине у добрых старичков. Они спали так крепко и спокойно, как будто Россия более не представляла для них никакой опасности. Вечером они расстались с мирными обитателями хижины и продолжили свой путь. Они и в дальнейшем ехали только ночью, избегали больших дорог, отдыхали в сёлах и отдельных хижинах, часто меняли свои имена и платья, чтобы не оказаться раскрытыми. Дорога в иных местах была занесена снегом, и путешествие их продолжалось медленно. Целые две недели беглецы проезжали по степям и тёмным лесам, через которые они едва ли могли бы пробраться, если бы не нанимали от деревни до деревни проводника, знакомого с местностью.
Однажды вечером Конрад объявил своим спутницам, что до границы России осталось только десять вёрст и ближайшее село Бжецмитцель уже будет на польской земле. Шарлота горела желанием выехать за пределы России и потому настаивала на продолжении пути, несмотря на то, что ночь была тёмная, и в деревне, где остановились, они ни за какие деньги не могли достать проводника.
Они поехали. Была сильная метель, которая скоро засыпала дорогу. Путешественники заблудились и очутились в обширном тёмном лесу, где ни зги не было видно. Дамы оцепенели от мороза, и, чтобы согреться, они время от времени бежали вдоль саней.
В этом отчаянном положении путники оставались в лесу более двух часов. Конрад слез с козел и пошёл искать дорогу. Шарлота и Эмилия остались в санях и ждали его возвращения. Но, к величайшему их испугу, к ним внезапно подошёл мужик. Шарлота заговорила с ним по-русски, но он не отвечал. Не говоря ни слова, он бросился на спину одной из лошадей и погнал их вместе с санями и ездоками.
Смущение и страх овладели женщинами, они чуть не потеряли сознание. Они начали звать на помощь Конрада, но не услышали никакого ответа. Шарлота упала в обморок и очнулась, только когда сани остановились. Открыв глаза, она увидела, что сани стоят на обширной площади, а мужика уже не было. Эмилия могла только сообщить ей, что он убежал направо. Вероятно, он воспользовался лошадьми, чтобы скорее выбраться из леса. Что было делать? Они вынуждены были вернуться в лес по тем же следам, которые они оставляли, выезжая из него по милости мужика, с надеждой отыскать Конрада. Но они звали его сотни раз совершенно напрасно. Эмилия посоветовала возвратиться на площадь и оттуда ехать по следам исчезнувшего мужика, пока они не найдут какую-нибудь деревню, а утром послать людей отыскивать в лесу Конрада. Положение их было ужасное. Конрад, может быть, уже замёрз в снегу, на него, может быть, напали волки и растерзали, что тогда делать им, беспомощным женщинам, без друга, без советника?
Ничего не осталось делать, как последовать совету Эмилии. Они поехали по следам убежавшего мужика и действительно к утру набрели на маленькое бедное село, почти засыпанное снегом.
