Обычно мужчины и женщины уже к середине вечера разделялись, у женщин были свои разговоры, у мужчин свои. Так было и в этот раз. Женщины сели у телевизора, мужчины собрались у бара. Но у бара не было Чемпиона, а среди женщин его жены. Они сидели на веранде возле больших фикусов, которым было, наверное, несколько десятков лет. Чемпион в чем-то ее убеждал, она молчала, нагнув голову, выставив плечо, почти как в боксерской стойке; когда она не знала, что предпринять, она всегда так сидела. Чемпион взял ее за руку, ей явно не хотелось вставать с кресла, но он выдернул ее и повел к двери. У выхода она оглянулась, может быть ожидая, что он позовет ее. Но он не позвал. А если они решили прогуляться и решить производственные проблемы с поставкой электрических плит? Но если прогуляться, она бы надела шубу. Чемпион занял соседний с ними коттедж. Он не хотел додумывать, что другой мужчина уводит его женщину. У него впервые уводили женщину, и уводили нагло и уверенно. Он понимал, что надо что-то предпринимать, но что — не знал. Ему нужен был совет, но он советовался только с нею, а сейчас ее уводили или она уходила сама.
Коттедж Чемпиона в тридцати метрах, они дойдут за пятнадцать секунд, а может быть, и быстрее, потому что холодно. Он не привык принимать решения сразу, всегда можно было оттянуть, пока не вернется она, сесть в удобные мягкие кресла и все обсудить. У него оставались последние секунды. Если они дойдут до коттеджа и закроют дверь, не будет же он ломиться. К тому же в прошлом году обворовали несколько коттеджей, и администрация санатория поменяла в коттеджах все деревянные двери на стальные.
Он вышел и увидел их. Она явно упиралась, но Чемпион тащил, ее туфли скользили по обмерзшей бетонной дорожке.
— Простите, — сказал он. — Ей надо вернуться.
— У нас деловые переговоры, — ответил Чемпион, не выпуская ее руки. — Идите к себе, она скоро вернется.
— У вас переговоры? — уточнил он.
Она молчала и смотрела на него. Он хорошо знал этот ее взгляд. Так она смотрела на проворовавшихся поваров.
Он шагнул вперед, но наткнулся на вытянутую руку Чемпиона. У него не было опыта драк, даже в детстве били только его. Он ударил, как мог, и Чемпион рухнул в сугроб. Усмехаясь, Чемпион начал подниматься, и он понял, пощады не будет. Он представил, как Чемпион скрутит его, нет, он не будет ломать ему рук или ног, а просто сдернет штаны и, как мальчишку, отшлепает по голому заду. И тут он увидел недавно срубленный сук ели, который забыли убрать. Рубил, вероятно, опытный лесоруб, потому что срубил одним взмахом топора. Место сруба было будто заточено, но только с одного края. Он шагнул в сторону, схватил сук и занес его над грудью Чемпиона. Нет, он не путал, он ждал еще одного движения. Чемпион, вероятно, понял, что через секунду сук вонзится в него, сказал:
— Простите.
И уже не делал попыток подняться.
Он взял ее за руку, и они вернулись в коттедж. Ее трясло то ли от холода, то ли от пережитого. Он усадил ее в кресло, накрыл мохеровым пледом, налил водки с апельсиновым соком и сел рядом на подлокотник кресла. Она выпила и уткнулась ему в бок. Он обнял ее, и она вдруг поцеловала его руку. Он так и застыл, не зная, что делать и какие слова говорят в таких ситуациях. Но слова не потребовались, потому что она тут же уснула. Ничего, думал тогда он, обойдемся без плит этого Чемпиона, ну разоримся, все разоряются, он хороший повар и прокормит ее и дочерей.
Чемпион так и не вернулся, гости, видя спящую хозяйку, тихо и незаметно разошлись. Он перенес ее в постель и увидел, что в углу стоит чехол с ружьем. Два года назад он увидел в оружейном магазине короткое ружье с почти обрезанным стволом и откидным прикладом.
— Покажите это, — попросил он продавца.
— «Мечту кулака», что ли? — спросил продавец.
— Так ружье называется? — удивился он.
— Ружье называется «ТОЗ-106». Это мы так называем, потому что больше похоже на обрез из кино. Мы его еще называем «Смерть председателя».
Вечером он рассказал о своем посещении оружейного магазина. На следующий день она взяла его паспорт, выписала в милиции лицензию, купила это ружье в магазине и подарила ему. С тех пор он не вынимал ружье из чехла.
