Филиппе было около 20 лет, ему — 45. Их связь наделала много шума. Церковное право Византии запрещало интимные отношения с сестрой невестки, но никакие запреты не страшили Андроника. Филиппа тоже проявила характер под стать бабушке, Алисе де Ретель, и матери, Констанце Пуатье. Она не только не скрывала романа с византийским принцем, но даже бравировала этими отношениями и всенародно заявляла об их намерении заключить законный брак. Ее брат, князь Боэмунд III, обратился к Мануилу с жалобой на недостойное поведение его кузена, соблазнившего невинную высокородную девушку.
Очередной скандал вокруг Андроника вывел императора из себя. Он потерял надежду возвратить Армению и горел страстным желанием наказать кузена. Бесчестье сестры императрицы бросало тень и на августейшую фамилию. Кроме того, брак Андроника с княжной Антиохийской не входил в его планы, поскольку еще больше усложнил бы отношения империи и княжества.
Чтобы покончить с развратом и позорной связью между своими родственниками, Мануил послал в Антиохию севаста Константина Каломана. Замужеством с ним Филиппа должна была прикрыть свой грех. Но княжна даже не удостоила претендента беседой. Она высмеяла его маленький рост и упрекнула императора, что вместо блистательного Андроника он предлагает ей человека неказистой внешности и неизвестного происхождения.
Однако Андроник принял гнев двоюродного брата близко к сердцу. Он легко расстался с ославленной принцессой, к которой, по-видимому, быстро охладел, и, оставив ее в слезах и раскаянии, бросился из Антиохии в Палестину.
Бедной Филиппе пришлось скрыться от общества и лишь спустя 10 лет удовлетвориться участью супруги престарелого Онфруа Торонского, который похоронил свою жену. Но замужество ее было недолгим: менее чем через год она умерла от болезни легких.
Ее старшей сестре Марии повезло куда меньше, и ее страшный конец также был делом рук Андроника. Марию называли «чудом латинского Востока». «Никогда не было видано такой красоты», — говорил про нее народ византийский. Черноволосые и черноглазые греки считали образцом женской красоты златокудрую Афродиту, с которой сравнивали Марию. «Она была прекрасна, более чем прекрасна, прекрасна до такой степени и такой поразительной красотой, что рядом с нею представлялись чистым вымыслом все рассказы об Афродите со сладкой улыбкой, с золотыми волосами, о Юноне, белокурой, с огромными глазами, о Елене, с такой гибкой шеей, с такими прелестными ногами, и о всех прекрасных дамах, поставленных древними за красоту наряду с богинями», — писал о ней греческий летописец.
Принцесса, как уже говорилось, стала второй супругой греческого императора Мануила. Она родила ему долгожданного сына и наследника престола Алексея, а после смерти императора проявила решительность и властные амбиции и некоторое время исполняла обязанности регентши. Она не смогла полюбить ни пожилого супруга, ни рожденного от него сына. Греки, несмотря на восхищение красотой императрицы, ее не приняли — уже потому, что она была ненавистной латинянкой. В Константинополе называли ее Ксена — Чужая.
Ее падчерица Мария, старшая дочь Мануила от Берты-Ирины, женщина непритязательной внешности, но хитроумная и властная, с детских лет готовившаяся к императорской короне, не могла простить ненавистной мачехе ее удивительную красоту, но еще больше — рождение наследника престола, который лишил честолюбивую принцессу надежды стать василиссой. Она и ее юный муж Ре-нье Монферратский поддержали, а может быть, и спровоцировали мятеж Андроника, поднятый им против непопулярного правления Марии Антиохийской. Андроник приказал запереть императрицу в тесной келье монастыря Святого Диомеда, где, мучимая голодом, страхом и неизвестностью, она ожидала самого худшего. Еще вчера всемогущая царица, она подвергалась оскорблениям и дурному обращению со стороны тюремщиков. Андроник организовал судебный процесс, на котором Марию признали виновной в государственной измене и приговорили к смерти. Приказ о казни хладнокровно подписал ее собственный 13-летний сын. Императрицу удушили в темнице, а труп утопили в море. Портрет Марии был перемалеван: из красивейшей женщины сделали согбенную от возраста уродливую старуху.
