«После того, как он погубил своим недостойным поведением Второй крестовый поход, ему не оставалось ничего иного», — замечает немецкий исследователь крестоносной эпохи Б. Купгер, имея в виду безнравственность своего героя, а вовсе не неудавшиеся попытки манипулирования Людовика VII и затем низкую мстительность по отношению к французскому королю.
Из черепа князя Антиохийского его победитель Ширку приказал изготовить кубок, оправленный в золото, и послал его в подарок халифу Багдада.
Феодальная верхушка Антиохийского княжества была повержена. Государство осталось на жене и малолетнем сыне Раймунда. Его вдова, 20-летняя Констанца, оказалась в ситуации, подобной той, что выпала на долю ее матери. Правда, у нее был сын и две дочери, поэтому вопрос о втором замужестве не имел такой остроты.
Некоторое время Констанца и патриарх Эмери Лиможский, сменивший своего патрона Рандульфа на этом посту, существовали в добром согласии и, можно сказать, правили совместно. Констанца упорно отклоняла все предложения о браке и отказывала самым видным французским вельможам, которые прибывали в Антиохию и были очень расположены укрепить своим сильным мечом слабые силы вдовы. Ив де Несль, граф Суссон, Готье де Фоконбер, Рауль де Мсрль были отвергнуты по разнообразным, часто выдуманным причинам.
Не пошла она навстречу и желанию византийского императора Мануила, когда-то давно претендовавшему на ее руку и княжество. Теперь он выступал в качестве свата своего овдовевшего родственника Рожера Соррентского. Но Констанца отказала ему, заявив, что уже была женой человека намного старше себя. Она стремилась сколько можно дольше сохранить от чужой воли независимость свою и союзного с ней патриарха.
Может быть, воспоминания о первом браке были не столь радужными, чтобы добровольно снова надеть на себя супружеское ярмо?
Уже упоминавшийся неизвестный писатель XII в. утверждал, что Раймунд «в разговорах был мягок и приветлив, обнаруживал в своих привычках и обращении удивительную прелесть и манеры превосходного и великодушного князя», но па самом деле был «необуздан в своих желаниях и столь злобен, что при раздражении не имел ни смысла, ни толку».
Похоже, что молодая женщина имела стойкое предубеждение против супружества.
В таком положении единственным лекарством является любовь. И она пришла.
Констанца сначала рассеянно отметила достоинства молодого рыцаря Рено де Шатильона, младшего сына графа Жьена. Он родился в 1125/27 н. во Франции, в Шатильоне-на-Луаре, и вскоре, как множество энергичных, наделенных воображением, но нищих отпрысков благородных семей, оказался в Святой земле. Вероятно, придя на Восток вместе с Людовиком VII, он остался при дворе короля Балдуина III. Этот искатель приключений отличался вспыльчивостью, жестокостью и невероятной отвагой, к тому же был очень по-мужски привлекателен.
Княгиня обратила на Рено более пристальное внимание — он обладал теми качествами, перед которыми женщина не могла устоять, и которые привели к самому знаменитому мезальянсу столетия.
Как писал Гийом Тирский, всех потрясло, что «столь знаменитая, влиятельная и знатная дама, вдова такого выдающегося супруга, снизошла до брака с этим повесой». Для баронов Леванта он был всего лишь выскочкой, опорочившим себя отсутствием политического чутья и мелочными претензиями.
Патриарх Эмери и многие антиохийские нобили сурово порицали слабость правительницы, не сумевшей совладать со своим женским естеством.
Однако Балдуин III, хорошо осведомленный о воинских способностях неистового Рено, после долгих раздумий все-таки признал его правителем Антиохии.
Не без колебаний сделал это и император Мануил — в обмен на помощь Рено в его борьбе с Киликийской Арменией.
В это время у Рено завязались тесные отношения с тамплиерами, и эта дружба продолжалась до самой его смерти.
При поддержке тамплиеров Рено совершил энергичный бросок на север, где захватил порт Александретту, которую и передал рыцарям храма.
Но отношения с Мануилом серьезно испортились, поскольку тот не выплатил Рено обещанного вознаграждения. Поэтому вместо того, чтобы завоевать для него Киликию, новый князь Антиохии с помощью тамплиеров заключил с армянами перемирие и решил возместить свои убытки за счет принадлежащего Византии острова Кипр.
