Брат-император женил Филиппа на Ирине, вдове Роже, старшего сына несчастного короля Танкреда. Она была дочерью изгнанного византийского императора Исаака II Ангела, и ее приданым служили лишь происхождение, красота, прекрасное воспитание и добронравие. Супружество Филиппа и Ирины представляло собой идеальный союз. Этот брак, задуманный Генрихом VI как предлог для воцарения Гогенштауфенов в Византии, послужил простому человеческому счастью младшего сына Барбароссы. Ирину, дочь православного императора, даже представители католического духовенства Германии, переименовав в Марию, называли «розой без шипов». У счастливых супругов пока не было сына, но Ирина родила несколько дочерей, в том числе Беатрису, ставшую наследницей Швабии.
Германия снова разделилась на два лагеря: Штауфенов и Вельфов.
Императрица Констанца согласно наследному праву норманнов и по завещанию мужа приняла правление на Сицилии. Тотчас же она приказала двум преданным графам: Пьетро ди Челано и Берардо ди Лорето привезти к ней сына из ставшего ненадежным герцогства Сполето. Она приложила все усилия, чтобы в последние немногие месяцы жизни, отпущенные ей судьбой, сделать из сына настоящего норманнского короля Сицилии.
На Троицу 1198 г. императрица-мать с византийской пышностью устроила в Палермо коронацию сына на престол Королевства Обеих Сицилий.
Византийский характер проявляла она и в дальнейшем. Используя по мере надобности немецких дворян, преданных сторонников Генриха VI, против итальянской оппозиции, Констанца со всей мощью обрушилась на германцев в Сицилии. Многие были брошены в темницу, другие высланы, в том числе верный соратник императора Марквард фон Анвейлер. К претендовавшему на регентство Маркварду королева испытывала особенную неприязнь: тот, надеясь захватить суверенную власть над богатым островом, утверждал, будто доподлинно знает, что маленький Фридрих — на самом деле отпрыск некоего мясника.
Констанца с таким упорством и последовательностью подогревала ненависть к немцам, что распаленные итальянцы нападали даже на крестоносцев, возвращавшихся из Святой земли.
Она продолжала именоваться «августейшей римской императрицей», но понимала, что ее сыну не быть римским королем. Для Констанцы возможным оставалось лишь сохранение для него своего южного королевства. Она укрылась под рукой единственной власти, способной дать ее сыну надежность и будущее: Римской церкви.
Цена, заплаченная Констанцой за помощь папского престола, оказалась высокой. Генрих VI неизменно отказывался принести папе вассальную присягу за Сицилию — Констанце пришлось на это пойти. Она выполнила все необходимые действия, связанные с принесением оммажа. Приоритет королевской власти над церковной был утрачен. Констанца не мота не осознавать, сколь много потеряно из наследства Роже И, и, может быть, изводя себя угрызениями совести, она ускорила собственную кончину.
Величественная, исполненная царственного достоинства, чуждая земной мелочности, неприступная в своих роскошных одеяниях на торжественных церемониях; нежная, ласковая и немного усталая, когда она была с ним наедине, — такой осталась мать в воспоминаниях 4-летнего Фридриха. За то короткое время, которое им было отпущено судьбой (чуть более полугода), Констанца сумела внушить ребенку сознание его собственной величайшей ценности, дала возможность почувствовать себя центром созданного ею мира и, главное — ощутить такое сладостное, такое новое для него чувство — быть любимым.
«Наша божественная мать» — только так всю жизнь именовал Констанцу Фридрих.
Императрица скончалась 27 ноября 1198 г., уверенная, что государство под опекой созданного ею совета и ее сын под опекой папы будут хорошо обеспечены.
Но в человеческом, моральном плане ее смерть стала для мальчика катастрофой. Из едва обретенной атмосферы любви и заботы он оказался выброшенным в холодный и равнодушный, часто враждебный ему мир. Для Фридриха начались годы испытаний и одиночества. Именно тогда сложился его непростой характер. Мальчик рано понял, что ни от кого ничего хорошего ждать не следует, что полагаться можно исключительно на себя.
