Тизенгаузен, по свидетельству слуги, очень сильно страдал от тяжелой раны около трех суток, мужественно перенося боль, а когда скончался, слуга похоронил его на кладбище близ деревни Силничка (Штрасендорф) в Моравии.
После окончания войны прах Тизенгаузена был перезахоронен в Ревельском Домском соборе. Русским городом Ревелем в ту пору, как известно, назывался нынешний Таллин.
Ну а на кладбище деревни Силнички, на месте первоначального погребения Тизенгаузена был установлен крест и постамент, на котором начертано: «Здесь покоится адъютант русского царя граф Фердинанд Тизенгаузен, кавалер орденов св. Анны и Марии Терезии, родился 15 августа 1782 года, скончался в этом доме 4 декабря 1805 года от ран, полученных в битве под Аустерлицем. Умер смертью героя».
Тизенгаузена, конечно, нельзя считать прототипом Андрея Болконского, ибо описан в романе лишь подвиг адъютанта Кутузова, а герой романа подан совершенно иным человеком. Но сам по себе факт интересен.
Ну а нам остается только констатировать факт. Да, Лев Толстой был увлечен Луизой Волконской и, возможно, он ее тоже интересовал, поскольку есть некоторый данные и о том, что горячей любви к мужу она не испытывала. Это был какой-то особенный, мимолетный роман, роман взглядов, многозначительного молчания при встречах, даже когда они оставались наедине, это был роман ничего не значащих разговоров. Словом, почти что детский роман. И дело даже не в том, что он ничем не окончился. В то время романами считались даже такие, которые, перефразируя Степана Щипачева, можно охарактеризовать одной-двумя фразами, приносили «вздохи на скамейке и… прогулки при луне». Движение чувств, биение сердец! Вот главное. Ну а близких отношений могло и не быть. То есть, любовью называлась любовь, а не физические упражнения, зачастую не имеющие к чувству любви никакого отношения.
И вот ведь… Взгляды робкие, разговоры ни о чем и молчание обо всем, а какой след в памяти! Спустя год, в нелегкой военной обстановке, Элиза Волконская снова ожила в сердце Толстого, и он писал о ней, хотя спокойных дней, а тем более ночей на Кавказе не было.
Никаких оснований полагать, что увлечение молодости имело продолжение, нет. Известно, что троюродный брат Толстого, Александр Алексеевич Волконский, ушел из жизни в 1865 году, когда Лев Николаевич уже был женат, а Луиза Ивановна пережила супруга на двадцать пять лет и умерла в 1890 году.
Лев Николаевич холостяковал до 1863 года, до 35 лет, и у него еще было впереди много увлечений и любовных приключений, но мы вернемся на Кавказ, в тот период его жизни, когда проходило становление будущего великого писателя и выздоровление его от всех трудноизлечимых болезней высшего света, в котором варился он в годы юности и ранней молодости.
В дневнике видна одна главная идея: избавление от тщеславия, которое подавляло собой и портило все наслаждения, и поиск средств избавиться от него. Толстой отметил: «Я перестал писать дневник почти уже семь месяцев. Сентябрь провел я в Старогладковской, то в поездках в Грозную и Старый Юрт; ездил на охоту, волочился за казачками, пил, немного писал и переводил. В октябре месяце я с братом поехал в Тифлис для определения на службу. В Тифлисе провел месяц в нерешительности: что делать, и с глупыми тщеславными планами в голове. С ноября месяца я лечился, сидел целых два месяца, то есть до нового года, дома; это время я провел хотя и скучно, но спокойно и полезно – написал всю первую часть. (Роман «Четыре эпохи развития. Детство» – вторая редакция. – Н.Ш.).
Январь я провел частью в дороге, частью в Старогладковской, писал, отделывал первую часть, готовился к походу и был спокоен и хорош. Февраль провел в походе – собою был доволен. Начало марта говел, скучаю и ленюсь. Отправляясь в поход, я до такой степени приготовил себя к смерти, что не только бросил, но и забыл про свои прежние занятия, так что теперь мне труднее, чем когда-нибудь, снова приняться за них.
Хотя все это время я о себе очень мало думал, но мысль о том, что я стал гораздо лучше прежнего, как-то закралась в мою душу – и даже сделалась убеждением».
