Мне пришлось прикрыть этотъ журнал, он не хотел даже его видеть».
Лишь через несколько лет между Гёте и Шарлоттой восстановились дружественные отношения, длившиеся до её смерти в 1826 году.
На поэтическое творчество Гёте Шарлотта имела благотворное влияние, и именно она послужила прообразом для Ифигении, она же изображена и в романе «Родство душ».
Но самое интересное заключатся в том, что, по утверждению многих биографов Гете, его любовь к Шарлотте была платонической.
Они обменивались страстными признаниями, писали друг другу пламенные письма во время разлуки, но никогда не заходили за черту дозволенного, хотя муж Шарлотты бывал дома всего раз в неделю.
Так ли это было на самом деле, теперь не скажет уже никто.
Но когда Гёте сошелся с Кристианой Вульпиус, Шарлотта воспылала гневом, потребовала вернуть ее письма, а затем сожгла их.
Что же касается самого поэта, то она прекратила с ним всякие отношения.
Думается, что вряд ли себя повела так женщина, котороая довольствовалась только платонической любовью.
Не вылила бы она на него и столько грязи в своем пасквиле, в котором Гёте предстал перед обществом глупейшим хвастуном, циником, лицемером и предателем.
А ведь и сегодня путешественник может увидеть в Веймаре «Гартенхауз» с надписью, сделанной в честь Шарлотты.
Великий поэт ухаживал за садом и каждое утро посылал своей возлюбленной букет цветов с любовными записками.
Более того, он выращивал спаржу, которую так любила Шарлотта.
Этот сад находился в двадцати минутах ходьбы от дома Шарлотты, и очень часто влюбленные посещали его, скрываясь от посторонних глаз.
Ну а что же Кристиана?
Шли годы, а странная любовная связь переросла в прочные отношения близких и любящих друг друга людей.
Кристиана рожала детей, но из пятерых рождённых ею младенцев выжить удалось лишь первенцу, Августу.
Она растолстела, и в городе всё чаще её с усмешкой называли «толстой половиной Гёте», однако тот продолжал её любить.
Он часто писал возлюбленной письма, если уезжал куда-то, а однажды просил прислать старые башмачки, «чтобы прижать их к своему сердцу».
Однако Кристиана всё чаще бывала грустной.
Положение тайной любовницы доставляло ей всё больше огорчения, обидные прозвища и неприятие в обществе обижали её до слёз.
Она стала попивать винцо и подолгу бывала одна, но ничего не требовала от любимого. Тому, что она когда-нибудь станет женой Гёте, Кристиана уже не верила. И оказалась не права.
После семнадцати лет их романа Гёте предложил ей стать его законной супругой. Это произошло при весьма примечательных обстоятельствах.
В конце октября 1806 года, после разгрома прусской армии, в Веймар вошли французские солдаты.
В поисках наживы они ходили по домам богатых господ и желали чем-нибудь поживиться.
В полночь несколько солдат ворвались в дом писателя. Пьяные, разозлённые, они угрожали Гёте пистолетом и требовали от него денег.
Растерянный и испуганный, тот стоял перед мародёрами и не знал, что делать. Однако явившаяся на шум из спальни Кристиана, громко ругаясь и размачивая руками, набросилась на солдат и выгнала их из дома.
Великий поэт до утра не смог сомкнуть глаз, поражённый смелостью своей женщины.
Через четыре дня он пригласил близких друзей и в их присутствии предложил Кристиане стать его женой.
Гёте в тот день было 57 лет, его подруге — 41 год.
На следующий день они поженились.
Женитьба не спасла Гёте от сетей Амура.
Он продолжал любить и быть любимым, и на его «закат печальный», говоря словами Пушкина, любовь не раз еще блеснула «улыбкою прощальной».
Одной из этих улыбок была Беттина.
Это была странная женщина, впоследствии жена писателя Арнима, не знавшая границ своим необыкновенным фантазиям.
По словам Льюиса, она была самым настоящим демоном, но не без проблесков оригинальности, придававших своеобразный блеск той бессмысленной чепухе, которую она часто несла.
— Как скоро, — говорил Льюис, — вы станете судить о ней серьезно, вам в ответ пожмут плечами и скажут: «Ведь это Брентано», полагая, что этой фразой все сказано. В Германии даже сложилась пословица: «Где кончается безумие других, там начинается безумие Брентано».
