Женщина в жизни великих и знаменитых людей - страница 29

Встретился он с нею в 1616 году. Это была замечательно красивая женщина, невысокого роста, с удивительно белым лицом, вьющимися волосами, длинными ресницами и глубокими, как море, глазами цвета морской волны, веселая, грациозная, умная, любившая поэзию. Вега влюбился в нее с первого взгляда, несмотря на свои пятьдесят лет, и, что более всего удивительно, сама Марта полюбила поэта, окруженного ореолом неслыханной славы. Марта была замужем за грубым, алчным, богатым крестьянином Аялой, но это не было препятствием, а, может быть, даже сыграло немалую роль в её любви к Лопе де-Вега, который был изящен, ласков, а, главное, так умел закрадываться в душу любимой женщины. Словом, между Вега и Мартою завязался роман с обманутым мужем в качестве третьего лица, что было далеко не трудно, так как муж часто отлучался на долгое время в горы к своим виноградникам. От связи с поэтом у Марты родилась девочка, которую, однако, муж ее не поколебался признать своею. Так продолжалось некоторое время. Когда муж уезжал, Лопе де Вега являлся к своей возлюбленной, а по его возвращении уступал ему место, терзаемый, конечно, ревностью и негодованием. Но муж всё же что-то узнал и в одно прекрасное время застал влюбленных на месте преступления. Лопе должен был бежать, а Марта подверглась побоям. Она стала хлопотать о разводе, что еще более озлобило мужа, и он стал вымещать свой гнев на Лопе де-Вега, обвиняя его в краже или приставая на улице к его дочери. Скандал вышел большой, что отразилось, между прочим, и на литературной деятельности поэта. При дворе его стали порицать, в театре освистали одну его пьесу. К счастью, муж Марты вскоре умер… после того, как узнал, что дело о разводе решено в пользу его жены. Лопе мог опять считать себя на вершине блаженства.

Но поэту в это время уже было 56 лет. Страсть угасла в его душе и он мог любить свою Марту только одной платонической любовью. К тому же несчастья, преследовавшие его всю жизнь, не отступали от него ни на шаг. Его дочь Марчелла, не будучи в состоянии перенести поведение отца, поступила в монастырь, сын погиб во врмя кораблекрушения, а другая дочь, Антонина, тайно убежала с одним придворным. Наконец, сама Марта ослепла вследствие болезни глаз и через некоторое время сошла с ума. Так окончились любовные похождения великого поэта.

Гёте[52] может поистине считаться баловнем счастья. Ему все улыбалось. Начиная с первых дней вступления на арену литературной деятельности и кончая годами творческого заката, не было ни одного события, которое могло бы вызвать тучку на безоблачное небо его жизни. Он в юности приобрел громкую поэтическую славу, в тридцать лет сделался министром. За ним ухаживали. Его снисходительного взгляда домогались, как милости. Даже появление его на свет сопровождалось необыкновенным счастьем: он должен был задохнуться и спасся только благодаря редкой случайности. Правда, в одну грустную минуту своей старости он выразился: «Если свести к одному итогу действительно счастливые и безоблачные дни всей моей жизни, то много-много, если составится четыре недели». Но, конечно, это была шутка. Поэт был счастлив и можно смело сказать, что если бы Поликрат[53] жил после олимпийца конца XVIII и начала XIX веков, то не бросал бы своего перстня в воду, так как убедился бы, что несчастья вовсе не нужны, чтобы сделать человека счастливым.

Был ли Гёте также счастлив и в отношениях с женщинами? С внешней точки зрения, да. Если не считать Лопе де-Вега, с любовными похождениями которого мы познакомились выше, то германскому поэту придется отдать пальму первенства среди поэтов, пользовавшихся женским расположением. Нужно было бы исписать целую страницу, чтобы сделать только один перечень имен, принадлежавших многочисленным владычицам его сердца. Большим успехам его, конечно, способствовали свойства самого поэта. Добрый, красивый, гениальный, он обладал всеми качествами, необходимыми для того, чтобы влюблять в себя всякую женщину. К тому же он был необычайно влюбчив и черта эта стала обнаруживаться в нем еще в раннем возрасти. Все это в совокупности делало то, что у солнца германской поэзии всегда появлялся спутник в образе миловидного создания, куда бы он ни приезжал, в какой бы круг незнакомых людей он ни забирался. Гёте, можно сказать, всегда дышал женской атмосферой. Женщина была его идеалом, путеводной звездой, стихией. Она следовала за ним повсюду с первых дней до конца жизни. Это ли не счастье?