Женщина, потерявшая себя - страница 22

Шрифт

Интервал

— Этот псалом поют во время вечерни? — спросила Рита.

Она сидела между братьями, потягивая кофе. Когда-то она пела в церковном хоре.

— Во время повечерия, — поправил Тони.

— А, ну да. Псалом Симеона — когда все встают.

— А мы с тобой, — улыбнулся Тони брату, — при этом еще и перемигивались.

— Мы мечтали о Маниле, — объяснил Пепе Рите, — о реке, в которой мы собирались плавать, вернувшись туда, потому что псалом напоминал нам о возвращении на родину, а возвращение на родину мы всегда связывали с купанием в реке, где, как говорил папа, полно дохлых собак и свиней. — Он помолчал и добавил: — Но хотя мы и подмигивали друг другу, мы воспринимали этот псалом всерьез.

Пепе говорил с печальной торжественностью, словно оправдываясь. Он все еще остро ощущал пустоту молчания отца. Каждый по-своему, но все они предали его: мать умерла, Пепе стал ветеринаром, а Тони ушел в религию. Повзрослев, они начали относиться к мечте отца, как к некой навязчивой идее. Они отступились, бросили старика, и он в одиночку продолжал поклоняться своей — святыне. А теперь поклонение кончилось, свечи догорели. Остались только пустая темнота и пустое молчание.

— Мне надо было поехать с ним! — вдруг громко сказал Пепе.

— Пожалуйста, не вини себя, — откликнулся Тони. — Отец хотел поехать один.

— Только потому, что понял: мы уже не верим в его мечту.

— Мы ничего не могли поделать.

— Мы могли бы защитить его от того, что там произошло. А как мы поможем ему теперь, если даже не знаем, что случилось?

— Возможно, он просто устал с дороги, — заметила Рита, собирая чашки. — Пусть отдохнет. А потом постараемся выяснить, что же все-таки было в Маниле.

— Он не скажет, — покачал головой Пепе, вспомнив отсутствующий взгляд отца. — Он даже не хочет вспоминать об этом, разве ты не видишь?

— Не волнуйся, старина, — сказал Тони. — Отец — храбрый человек. Это пройдет. Он переносил и не такие удары судьбы.

— Пойду вымою чашки, — сказала Рита, — а потом вам придется проводить меня домой.

— А я пойду взгляну на него, — решил Тони.

Оставшись в одиночестве, Пепе встал и подошел к окну. Он думал об отце, который всегда слушал «Nunc dimittis…», строго выпрямившись и прижав руку к сердцу. Рита вернулась из кухни, и он помог ей надеть плащ. Они не говорили о том, что у них на душе, но было ясно — свадьбу опять придется отложить.

Спустился Тони и сообщил, что отец не спит.

— Сначала я думал, он заснул, но, наклонившись над ним, заметил, что он лежит с открытыми глазами. Я позвал его, но, кажется, он меня не слышал.

— Пожалуй, не стоит оставлять его одного, — сказал Пепе. — Тони, будь добр, проводи Риту домой.

Всю ночь Пепе пролежал в постели без сна, зная, что отец тоже не спит. На рассвете он услышал какой-то шорох. Он встал, набросил халат и прошел в соседнюю комнату. В полной темноте старик сидел в качалке. Пепе включил свет.

— Вы рано встали, папа.

— Я не мог заснуть.

— Да, мне тоже дождь не давал спать.

— Нет, не дождь. Пыль, пыль…

— Сегодня прислуга тщательно все здесь вытрет.

— И крабы. Они везде. Куда ни ступишь, обязательно раздавишь краба.

Пепе услышал, как гулко бьется его сердце.

— Крабы и пыль, крабы и пыль, крабы и пыль, — монотонно повторял старик в такт качалке.

— Может быть, примете снотворное, папа?

— Нет.

— А кофе будете?

— Да, спасибо.