Нет, мне не очень хотелось в Венецию. Я была там за год до командировки, ужасное запустение, лопнувшие стекла прежних витрин и магазинчиков, замусоренные дурно пахнущие каналы. Люди прошлого слишком долго эксплуатировали старые здания, почти не заботясь о реставрации, да еще сочинили красивую сказку о прелести разрушения. Разве возможно гулять по городу и знать, какая деградация его ожидает?
– Никакой Венеции! Там невозможно отдохнуть от толпы. Я знаю, куда вы должны поехать. В Брюгге! Здесь его еще зовут Брюж. Быстро записывайте телефон! Впрочем, не нужно записывать, я подарю вам визитную карточку агентства. Очень четко работают и делают приличные скидки, вот увидите! Они все организуют – самолет, отель, экскурсии. Только не заказывайте организованные туры, по этому городу нужно ходить медленно и вдумчиво, иначе все прозеваете.
Я вдруг представила, как выхожу из самолета и спешу побыстрее пройти паспортный контроль. (Я уже проходила два раза в этой жизни, не так страшно, хотя и очень глупо организовано.) Чемодан можно взять совсем небольшой, тогда не нужно сдавать его, а потом дожидаться выдачи багажа.
Я почти бегу к выходу, хотя некуда торопиться и совсем никто не должен меня ждать…
– Спасибо! Я вам страшно благодарна. Никогда не знаю, куда звонить и кого спрашивать. Как вам удалось так освоиться и с магазинами, и с агенствами, ведь я приехала намного раньше?
– О, я ужасно практичный! Я еще нашел прекрасного доктора. Совершенно замечательного доктора, который умеет не назначать лекарства, а отменять! Хотите, дам адрес?
Нет, он был ужасно забавный и совсем не старый. Настоящий мальчишка, переодетый в пожилого господина.
– А как вас зовут дома? Элли? Или Эзра?
– Рабинович. Сначала жена называла в шутку, потом привыкла. И дети привыкли. Им кажется, что это очень мило. А знаете, как меня звала мама? Зорик! Смешно, правда?
– Почему смешно? Как раз очень ласково, мне нравится!
– О, чуть не забыл! – он хлопнул себя по лбу, как Том Сойер, и заспешил к лестнице. – Вот что значит много болтать!
Я тихо любовалась на лампу, часы, стол, пирог, испеченный специально для меня. Цветы, специально для меня собранные и поставленные в старинную вазу, осыпали лепестки на скатерть. Струнный квартет, когда-то специально для меня написанный Вивальди, звучал все ярче и нежнее.
– Вот! Это подарок. На память. Целую неделю мастерил, клянусь! Я ведь уезжаю, учебный год закончился.
Часы опять зазвенели пронзительно и жалобно, будто где-то разбился хрустальный башмачок. Все правильно – карета преваращается в тыкву, принцесса в лягушку, а веселый мальчик Зорик в солидного американского профессора, которому пора возвращаться домой.
– Вам не нравится?
Конечно, я вела себя неприлично. Нужно было срочно похвалить плетеную деревянную корзинку, которую он держал в протянутой руке. Корзинка была вполне красивая, с орнаментом из листьев, только в одном месте рисунок немного сполз к краю. Нечего придираться, не хуже моего коврика с лилиями!
– Мне очень нравится! Мне все очень нравится – и ваш дом, и пирог, и корзинка. В ней можно хранить разные полезные вещи – бусы, например, или ракушки. Но мне уже пора. Давно пора домой. Завтра опять длинный рабочий день, а потом еще конференция по гастроэнтерологии.
Я почти бегом спустилась с крыльца. Хорошо, что приехала на машине, иначе он бы отправился провожать. Я старалась не смотреть на пожилого сутулого человека в аккуратной и неуместно белой рубашке, молча стоящего у калитки.
Вот и еще один день прошел. Осталось меньше трех лет, пора делать очередные записи. Скоро ожидается большая трехдневная конференция по эндокринологии. У меня на глазах начинается новое направление, которое потом приведет к настоящей революции и полному излечению от обоих типов диабета! Любой ученый позавидовал бы, а я огорчаюсь на ровном месте.
Дома было темно и пусто. Пластиковый столик на кухне, холодный и скользкий, как лягушачья кожа, такие же пластиковые стулья, диван, купленный в стандартной торговой сети «IKEA». Я засунула корзинку под диван, нырнула в душ, на ходу стирая косметику.
