В то сказочное лето соловьи пели особенно упоительно и луна сияла огромным праздничным фонарем, когда он провожал Аллочку после танцев, бережно укрыв ее тонкие плечи настоящим морским бушлатом. Будь Алла Семеновна постарше, а побывка подлиннее, может, и случился бы серьезный большой роман, но долг и обязанности развели наших героев в разные края – он вернулся служить Родине, она уехала учиться в столицу. «Дан приказ ему на запад, ей в другую сторону…»
В московском техникуме, конечно, тоже не обошлось без поклонников, особенно один, Димка Прохоров, все ходил за Аллочкой, провожал до дома и даже лез целоваться, но он был толстоват и неуклюж, разве в такого можно влюбиться! К тому же Алла постоянно чувствовала себя провинциалкой, да и дома как такового не было, не пригласишь ведь гостей, пусть того же Димку, в общество бабушкиного Соломоныча. И вот теперь, уже засыпая, она представляла себе то чудесного ласкового морячка (которого уж и не помнила почти, так – сказочный образ), то нескладного Димку, то незнакомцев из столовой, дружно машущих рукой.
«Ах, если бы пригласительный билет послал не вихрастый парень и не скучный мужчина с носом, а тот прекрасный глазастый брюнет! Как хочется верить и любить!»
Фильм оказался глуповатым, якобы из жизни передовиков производства, но все передовики не столько трудились, сколько пели и плясали в чистеньких нарядных спецовках – ни тебе простоев, ни пьянства! В буфете стояла длинная очередь, причем за самым обыкновенным лимонадом. Но, главное, никого из знакомых они не встретили! Правда, в какой-то момент в толпе мелькнул гладко причесанный бухгалтер, но, заметив откровенное разочарование на Аллочкином лице, быстро удалился. В зале заиграла музыка, приглашая к танцам.
– Уходим, – твердо сказала Алла, стараясь не глядеть на погрустневшую Раечку. – Еще не хватало стену подпирать на их танцах! Посмотрим, что будет дальше.
События не заставили себя долго ждать. Прямо на следующий день сияющая официантка принесла и поставила напротив Аллы цветы в большой стеклянной банке.
– От кого?! – хором выдохнули женщины.
Официантка заговорщицки подмигнула:
– Не велели говорить! Пусть сама догадается.
– Ерунда какая-то, – Алла резко обернулась, пытаясь разглядеть из-за спины Сони уже знакомую нам четверку. – Может, они просто насмехаются?
Галина Васильевна степенно взглянула на столик у окна, задумчиво покачала головой.
– Нет, девочка моя, не думаю. И лица у них добрые, и цветы уж больно хороши, с любовью подбирали. Нет, я уверена, ваш поклонник – нерешительный человек, только и всего. Романтик!
Два дня прошли без приключений, если не считать мелкой аварии в цеху и первой весенней грозы, а на третий официантка, которая, по-видимому, стала чувствовать себя одним из главных персонажей романтической истории, с важным видом положила перед Аллочкой огромный газетный кулек. Из тут же развернутого на глазах всей столовой кулька бордовой россыпью хлынула на стол отборная черешня. И это в конце апреля! Официантка ахнула, лицо Раечки пошло красными пятнами, даже Галина Васильевна была поражена, и только Соня сдержанно улыбалась чему-то своему. Сидящие за столом у окна с повышенным вниманием «изучали» содержимое тарелок, только парнишка в ковбойке незаметно подталкивал в бок бухгалтера и восторженно крутил головой. Алла быстро сунула слегка сопротивлявшейся официантке горсть черешни, остальные ягоды разделила на равные порции – Рае, Соне и Галине Васильевне.
– Вы отмечайте наступающее лето, – сказала она бодро – а я побежала, конец месяца – план горит!
В ближайший четверг с самого утра к нашей героине (а она и вправду начала чувствовать себя героиней) подошел Коля Ягодкин, парнишка-ремесленник из второй смены. Он немного напоминал Аллиного младшего братишку, особенно в своей форменной тужурке.
– Семеновна, – сказал Коля, косо глядя в окно и старательно вытирая тряпкой темные руки, – ты на футболе была когда-нибудь?
– Нет, – улыбнулась Алла, – как-то не пришлось.
– У меня билет лишний, – вздохнул Коля, – приятель заболел. Может, выручишь?
Алла даже обрадовалась, хотя никогда не любила футбол. Признаться, все последнее время ее постоянно охватывало неясное волнение, она невыносимо скучала вечерами в тесном бабушкином мирке, душа ее рвалась и стремилась. Куда, к кому?
