— Ну отчего же, в некотором роде — пожалуй… — сказал он, — просто у меня все не так, как ты изображаешь.
Он все приводил себя в порядок и теперь тряпкой вытирал расслабившуюся шею.
— И что же? — сказала женщина.
— Просто дело в том… Я так люблю тебя, что не нравится мне, когда ты занимаешься этим, — сказал Хосе.
— Чем именно? — сказала женщина.
— Да всякий раз уходишь отсюда с другим мужиком, — сказал Хосе.
— А ты правда убил бы его, чтобы не ушел отсюда со мной? — сказала женщина.
— Чтобы не ушел — нет, — сказал Хосе. — А вот за то, что ушел с тобой — точно убил бы.
— Что в лоб, что по лбу, — сказала женщина.
Забродили дрожжи беседы, хмель слов ударил в голову, будоража. Голос женщины звучал низко, мягко, колдующе. Лицо ее едва не касалось растопленной благодушием физиономии мужчины, очарованного кружением интонаций.
— Так оно и есть на самом деле, — сказал мужчина.
— Это что же, — сказала женщина и протянула ладонь, чтобы погладить шершавую лапу мужчины, другой рукой она отшвырнула сигарету — …это что же, ты способен убить человека?
— За то, о чем я сказал, — да, — сказал Хосе. И голос его обрел почти драматическое звучание.
Женщина взахлеб расхохоталась, уже не скрывая насмешку.
— Ах, какие страсти, Хосе. Боже, какие страсти-мордасти, — она просто давилась смехом. — Хосе грозный, убивающий моего мужчину. И подумать только, в этаком ханже-толстячке, который никогда не берет с меня денег, зато что ни вечер угощает бифштексом и, развлекаясь, болтает со мной, пока я не отловлю какого-нибудь ротозея — браво, в этом подрумяненном тесте томится настоящий убийца. Какой ужас, Хосе! Ох и страху нагнал на меня!
Хосе явно смутился. Может быть, был даже слегка разгневан. А когда женщина рассмеялась, возможно, учуял какой-то подвох.
— Совсем захмелела, дурища, — сказал он. — Отправляйся-ка спать. Никакая еда не полезет в тебя сегодня.
Но женщина уже оборвала смех и, вновь посерьезнев, о чем-то задумавшись, оперлась локтями о стойку. Увидела отстраняющегося от нее мужчину. Увидела, как он открывает холодильник, а потом закрывает его, оставив там все, как было. Увидела, как он потом двинулся в дальний конец стойки. Увидела, как протирает до блеска надраенное стекло. И тогда женщина опять заговорила, и тон был застенчив и мягок, когда она сказала:
— Ты действительно любишь меня, золотце?
— Хосе, — сказал он.
Мужчина старался не смотреть на нее.
— Хосе!
— Иди давай спать, — сказал Хосе. — Да перед тем, как лечь, прими ванну, чтоб выпивка наконец в тебе улеглась.
— Серьезно, Хосе, — сказала женщина. — Я не пьяна. Ни капельки.
— Ну значит, опять хамишь просто-напросто, — сказал Хосе.
— Иди сюда, мне нужно поговорить с тобой, — сказала женщина.
Мужчина чуть придвинулся, явно колеблясь между потворством очередному капризу и недоверием.
— Да ближе, тебе говорят!
И мужчина вновь остановился прямо напротив женщины. Чуть наклонившись, она запустила пальцы в его шевелюру, но в этом движении была только нежность.
— Ну-ка повтори мне, что ты там сказал — в самом начале, — попросила она.
— Что именно? — сказал Хосе.
Пальцы цепко ухватили щетку волос, и теперь он силился смотреть на нее из-под бровей, низко опустив голову.
— Что ты убил бы любого, только вздумай он лечь со мной.
— Я убил бы того, кто оказался в постели с тобой, королева. И это сущая правда, — сказал Хосе.
Женщина отпустила его.
— Выходит, ты защитил бы меня, если бы я убила его? — твердо сказала она, с грубоватым кокетством подтолкнув ладонью громадную, как у борова, голову Хосе. Мужчина ничего не ответил, лишь улыбнулся.
— Нет, ты скажи мне, Хосе, — настаивала женщина. — Встал бы ты на мою защиту, если бы я убила его?
— Э-э… это смотря как оно… — сказал Хосе. — Не такое, знаешь, простое дело, чтоб эдак запросто о нем рассуждать.
— Никому так полиция не доверяет, как тебе, — сказала женщина.
Явно польщенный, Хосе заулыбался. Женщина вновь наклонилась к нему, зависнув над стойкой.
— Что правда, то правда, Хосе. Я бы, пожалуй, даже на спор пошла, что ты ни разу в жизни еще не солгал.
— А какой прок от вранья, — сказал Хосе.
— Ну, так о том и речь, — сказала женщина. — Полиции очень даже хорошо известно твое мнение по этому поводу, так что любому твоему слову поверят, никому и в голову не придет тебя переспрашивать.
