— Ты прав, — оборвала меня Катерина. — Ты мне обещаний не давал. Можешь быть спокоен. Я ни на что не претендую, выращу ребенка сама, зарабатываю я достаточно. Сложность только в одном: слишком поздно я рожаю. Врачи меня предупредили: вынашивать буду трудно, может быть, придется ложиться на сохранение, в общем, надо всячески беречься. Как ты знаешь, у матери больные ноги и она дальше подъезда не отходит, мне нельзя будет таскать даже малейшую тяжесть. Поэтому у меня к тебе единственная просьба: хотя бы раз в неделю привозить с рынка овощи и фрукты. За мои деньги, естественно. В конце концов, такую помощь можно оказать и просто соседке, а уж матери твоего будущего ребенка и подавно.
Я не стал обещать ничего, хотя, правда, категорически и не отказывался, просьба была вполне выполнимой. И если раньше я ездил на рынок раз в месяц, то теперь я это делал каждую неделю. Я привозил свежие помидоры, парниковые огурцы, картошку, цветную капусту: одну большую сумку Катерине с матерью, отдельную для себя и жены. Катерина со мной расплачивалась, я брал деньги, потому что на зарплату инженера невозможно покупать парниковые огурцы и помидоры. К тому же бесплатный привоз продуктов мог быть расценен как согласие на содержание хоть и будущего, но моего ребенка. Если у лифта скапливались жильцы, я поднимался на этаж выше, пережидал, а потом, убедившись, что меня никто не видит, звонил им в квартиру и заносил сумку.
С Катериной я не разговаривал: только «здравствуйте» и «до свидания». Но когда она ушла в декретный отпуск и стала прогуливаться возле дома с выпирающим под пальто животом и я стал ее видеть каждый день, а иногда и по два раза в день: и когда ехал на работу, и когда возвращался, я понял, что попал в ловушку. Выход один — срочно меняться из этого района в другой. Как известно, переезд не легче пожара, а мы сравнительно недавно менялись, и убедить жену переехать еще раз шансов практически не было.
Я перебрал все варианты. Один из моих приятелей недавно уехал на три года в Африку, но работать за границу меня никто не приглашал.
Мне стыдно признаться, но иногда я думал: хорошо бы, она споткнулась, упала и произошел выкидыш. Или если бы у ее приятеля, который был давно влюблен в нее, умерла жена и этот приятель мог тоже жениться на Катерине. И забрал ее в свою квартиру. Или если бы ребенок, которого родит Катерина, оказался негром — у нас ведь сейчас много негров и учатся, и работают, — и тогда-то каждому станет ясно, что это не мой ребенок.
Но ничего не случилось — Катерина по-прежнему гуляла возле подъезда. Я подсчитал, и вышло, что Катерина должна родить в ближайшие дни. И этот день, вернее, вечер наступил. Жена позвала меня к телефону.
— Это с работы, — сказала она. — Какая-то новая установка поломалась.
И я сразу все понял, потому что мои установки были на профилактике, а если что и поломалось бы, есть дежурные слесаря.
— У меня начались схватки, — сообщила Катерина. — Срочно ищи такси.
— Но есть же дежурные слесаря… — начал было я.
— Этим дежурным слесарем будешь ты, — сказала Катерина и положила трубку.
Я чертыхнулся, оделся, сказал жене, что буду не поздно, в конце концов, есть дежурные слесаря, и спустился вниз. Такси я нашел быстро, Катерина сидела уже в передней в шубе. Я отвез ее в родильный дом и вернулся домой. Утром, как всегда, у подъезда я встретил Веру Игоревну.
— Поздравляю, — сказала она, — с дочерью.
— Вас с внучкой, — ответил я. А что еще я мог сказать.
— Ей нужны соки, — сказала Вера Игоревна и достала из-под скамьи сумку с соками. — Отвезите сейчас же.
— Я сейчас иду на работу.
— Рождение ребенка важнее любой работы, — заявила Вера Игоревна.
Из подъезда выходили соседи. Я схватил сумку, естественно, поехал на работу, но в обеденный перерыв отвез соки в роддом.
Из роддома привез Катерину тоже я и тоже в обеденный перерыв. И мне удобно, и соседи на работе. Я внес свою дочь, положил ее в кроватку, которую сам купил накануне.
Вера Игоревна быстро собрала на стол, и я пообедал с ними, потому что в нашу столовую на комбинате я уже не успевал. Я даже выпил рюмку водки, поздравил Катерину с рождением дочери.
