Мягкое шипение мечей, вынимаемых из кожаных, укрепленных еталью ножен, нарушило тишину. Потом снова воцарилось молчание.
– Я не его суженая! – закричала Гвиневра из-за плеча своего спасителя, потом понизила голос: – Он послал своих людей, чтобы они убедили меня, что я хочу за него замуж.
– Мм.
Снова молчание, если не считать топота копыт.
– Они не очень-то преуспели в своем деле.
– Армия у стен моего замка должна добиться успеха, если это не удастся им.
И в этот момент его рука подняла самый большой лук, какой ей доводилось видеть в жизни. Из-за пояса он вытянул одну из трех стрел, молниеносным движением взметнул лук над головой как арку и туго натянул тетиву.
Де Луд поднял руку, подавая своим людям знак остановиться.
– Нам нужна только леди, разбрйник! – крикнул он. – Тебя не потащат к шерифу, не задержат и не тронут. Можешь положиться на мое слово. Только отдай нам женщину.
Незнакомец разразился смехом, который прозвучал устрашающе на фоне мрачной сцены.
– А ты можешь положиться на мое слово: вы уедете без леди. Если попытаетесь захватить ее, польете своей кровью дорогу вашего короля-самозванца. И все равно уедете без нее. А теперь уезжайте.
Гвин вздрогнула, услышав о короле-самозванце.
– Без леди мы не уедем.
Привидение, теперь обретшее черты реального человека, опустило квадратный подбородок на древко стрелы и посмотрело на него.
– Леди остается.
Один из людей де Луда пришпорил своего коня и двинулся вперед, вдохновляемый скорее образами отважных рыцарей, чем здравым смыслом. Стрела запела, разрезая воздух, и вонзилась ему прямо в горло, Воин соскользнул с седла и упал замертво.
Гвин был виден лишь смертоносный наконечник оружия, торчащий из его затылка.
Остальные четверо в оцепенении смотрели, а человек за спиной Гвин уже возложил на тетиву следующую стрелу, готовясь ее выпустить.
В зловещей тишине условия были ясны: если солдаты удалятся, стрел больше не будет выпущено, но они не уезжали.
– О Боже! – выдохнула Гвиневра, дотрагиваясь до его руки. – Вы убили одного из людей Марка. Его это не обрадует.
В отдалении де Луд высвободил ногу из стремени и пнул мертвого солдата в спину.
– Мне нет дела до радостей Эндшира, – произнес незнакомец.
Она подняла глаза к его затененному капюшоном лицу.
– Мне следует убедить вас предоставить решать этот вопрос мне и удалиться, пока вы не подверглись мести Эндшира.
– Я не уеду.
– Я не допущу, чтобы вашей жизни грозила опасность из-за меня.
– Не Эндширу решать, жить мне или умереть.
Он опустил глаза, и она заметила, что он едва заметно улыбается уголком рта.
Де Луд выпрямился в седле, повернулся к своим людям и что-то тихо сказал.
– Ладно. – Гвиневра расправила плечи. – Если вам так не терпится умереть, не стану проявлять неблагодарность.
Они оба не отводили взгляда от шеренги солдат, продолжавших тихонько совещаться.
– У вас есть оружие? – просил он.
– Камень.
– Камень? А вы знаете, как метать камни?
– Метать? Да надо просто… бросить.
Он фыркнул, а враги спешились, и через несколько мгновений, едва она успела сделать вдох, ее спаситель опустил лук, обнажил меч и толкнул девушку себе за спину, подальше от окружавших их солдат.
Все они были вооружены палашами, а у некоторых были короткие изогнутые мечи или смертоносно острые кинжалы. Они наступали неровным полукругом.
Ее освободитель не казался ни напуганным, ни отчаявшимся, несмотря на то что нападающие превосходили их численностью. Окидывая врагов опытным глазом, он двинулся им навстречу.
Один из солдат сделал выпад и вспорол ему тунику. Она свалилась с него вместе с плащом, и под ними оказалась стальная кольчуга.
На нем были доспехи. Доспехи дорогие, хорошей работы, изготовленные точно на него – вероятно, на заказ. В руках у него оказался меч, стоивший, должно быть, столько же, сколько небольшое поместье.
Кем мог быть этот богатый незнакомец, скитающийся по пустынным дорогам и с риском для жизни спасающий девиц, попавших в беду?
Послышалось лязганье стали, полетели искры от клинков, ударявшихся друг о друга, и еще один солдат де Луда упал мертвым на дорогу. Остальные попятились на несколько шагов, и теперь было слышно только их затрудненное дыхание да чавканье сапог по грязи, пока они кружили, выбирая выгодную позицию.
