Де Луд кивнул с мрачным видом.
– Она все бросила.
Чтобы доказать свою правоту, он приподнял штуку тончайшего как паутина желтого шелка, струившегося вниз по лестнице. Тонкая ткань зацепилась за огрубевшую кожу его руки, когда он рассматривал ее. Марк едва взглянул на нее.
– Когда мы пришли, ее уже не было. Ни ее, ни слуг, ни телохранителей.
– И, я полагаю, никаких сундуков?
– Сундуков?
– Сундуков, ящиков, маленьких деревянных шкатулок?
Ответ прозвучал сухо. Де Луд покачал головой.
– Она спешила уехать, но вряд ли леди забыла маленькие шкатулки, кроме одного сундука, что стоит в ногах ее кровати. Мы проверили, что в нем. Посмотрите сами.
Марк оттолкнул его и помчался наверх, шагая через две ступени.
Комната оказалась в еще большем беспорядке, чем нижний этаж. Платья и сорочки брошены на пол и валялись длинными пестрыми извилистыми лентами. Свеча опрокинута и поспешно задута. Густой воск застыл на полу теплыми лужицами.
Марк обежал взглядом комнату и сундук. Висячий замок грубо взломан, железо его уродливо покорежено, резная крышка отброшена. Сундук так и остался открытым.
Марк присел на корточки и потрогал покореженную железную защелку.
– Ничего? – спросил он обманчиво мягким тоном. – Ты не нашел ничего?
Де Луд сглотнул:
– Вот это. – Он протянул господину маленький серебристый ключик на цепочке. – Я нашел его на полу, милорд. Похоже, она уронила его во время бегства.
– Иисусе распятый! – пробормотал Марк почти благоговейно. – Один из ключей к тайне.
Он вырвал цепочку из руки де Луда. Глаза его не отрывались от ключа, а голос стал мягким и протяжным.
– Припоминаю, что видел его много лет назад. Знаешь, их всего три.
С едва заметной улыбкой он вертел в руках длинную цепочку.
– Нет, милорд, не знал.
Взгляд Марка метнулся к его лицу:
– Найди ее. Сегодня же вечером. Сейчас же.
– Милорд, – выговорил де Луд, давясь словами, и вышел.
Тонкая как паутинка вуаль, которую он держал в руках, теперь трепетала на полу – яркое пятно цвета на фоне тусклого дерева. Марк не бросил на нее и взгляда и последовал за своим человеком, наступив по дороге на тонкую ткань.
Гвин изо всей силы вонзила шпоры в бока коня.
– Прости, – пробормотала она и снова это сделала.
Из раздувавшихся ноздрей жеребца вырывался пар, он сердито всхрапывал, и поднимался на дыбы, и бил мощными копытами по воздуху, а потом снова опускался на землю. В воздух взлетали огромные комья влажной земли, когда он помчался вперед галопом, пожирая расстояние.
Гвин мотало в седле из стороны в сторону, и она крепко прижималась животом к луке седла. Она кусала губы, чтобы не закричать, низко склоняясь к холке жеребца, и направляла его умелой, хоть и дрожащей рукой.
Вечер сменился ночью, а она удалилась всего на две мили от Лондона и его опасностей.
Когда она вернулась в свой дом в Уэстчипе, там никого не оказалось. Не было ни Эдварда, ни Хью, двух молодых рыцарей, которые были оставлены ею в качестве личной охраны. Всех остальных она отослала на север в помощь осажденным. В доме царила непривычная тишина. Она пробежала по опустевшим комнатам и упала на колени перед огромным дубовым сундуком в догах кровати.
Платья, нижние юбки и пояса, а также рулоны тканей разных цветов, взлетали в воздух, пока она яростно рылась в сундуке в поисках одной из вещиц – небольшой изящной шкатулки тонкой резной работы, которую отец, лежа на смертном одре, завещал ей беречь.
Шкатулка, запертая на висячий замок, хранила любовные письма отца, которые он писал матери во время крестового похода.
Она не могла оставить ее здесь. Гвин готова была закричать от разочарования и бессилия, когда под ее руками в воздух взметнулась еще одна куча нижнего белья. Из окна до нее доносился стук копыт.
– Милосердный Иисусе, – молилась она вполголоса. И будто в ответ на ее мольбу рука ее наткнулась на мягкий и довольно пухлый войлочный мешочек. Она схватила его с лихорадочной быстротой, сломав ноготь о железную петлю на крышке шкатулки.
По груди ее катились струйки пота, она вскочила на ноги и схватила мешочек с серебром. Шкатулка выпала у нее из рук и приземлилась на пол, рассыпая содержимое – пергаментные свитки. Задыхаясь, Гвин наклонилась и схватила шкатулку и пергаменты. Привязав оба мешочка к поясу, она бросилась вниз по лестнице, окидывая ее безумным взглядом. Волосы ее выбились из тугого узла прически, когда она тряхнула головой, пытаясь прояснить сознание.
