– А теперь скажи, что и ты меня прощаешь, – попросил он хрипло, будто волновался и ему необходимо было услышать от нее слова прощения. Она покачала головой.
– Что бы ты ни говорил, ты не сделал ничего, за что надо просить прощения. Но я скажу тебе другое, что давно хочу сказать.
Она подалась к нему и зашептала у самых его губ:
– Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.
Уголок его рта приподнялся, и он прижался лбом к ее щеке. Так они сидели некоторое время. Его руки были на ее бедрах, а она опиралась локтями о его плечи, и волосы Гвин окутывали их обоих темным покрывалом. Время от времени из его уст вырывалось неровное дыхание, но постепенно оно становилось спокойнее.
– Есть ли в наших душах места, требующие защиты? – спросила она тихо.
Его руки сжали ее бедра, потом скользнули вверх вдоль ребер.
– Умница, – пробормотал он. – Теперь мы знаем друг друга изнутри и снаружи.
– Давай будем нежными друг к другу.
– Будем.
К этому времени солнце уже начало всходить. Буря истощила себя и прошла. Яркий ясный желтый свет струился в восточное окно. Долго царила тишина. Они сидели молча, соприкасаясь лбами.
– Скоро прибудет Генрих, – пробормотала она. – Я должна принять меры к тому, чтобы…
Ее голос замер. Она не знала, как закончить фразу. Чтобы сделать что?
– Не волнуйся из-за Генриха.
– Я волнуюсь из-за тебя, – ответила она, и смех ее прозвучал отрывисто и неуверенно.
– У нас с Генрихом долгое знакомство, Гвин. Он меня знает, и я не беспокоюсь.
Она вздохнула с облегчением.
– Скажи мне снова, что любишь меня, – пробормотал он, зарываясь лицом в ее шею.
– Говорю снова, что люблю тебя. Кончики его пальцев прогулялись по ее спине.
– Через несколько часов мы станем мужем и женой, – заметила она тихо.
Он переплел свои пальцы с ее пальчиками и поцеловал их один за другим:
– Мы уже муж и жена.
Дождь омывал маленькую церквушку сверкающим водопадом в течение всей брачной церемонии. Прибыл Генрих фиц Эмпресс, прибыл и продемонстрировал в полной мере свой взрывчатый анжуйский темперамент, но, как было известно Гриффину, ум его был острее языка, и очень скоро он перестал извергать пламенные эскапады, после того как услышал подробные объяснения.
А потом они сидели в парадном зале, беседовали и пили вино, а вокруг них шумело празднество.
– Она умна, – заметил Генрих. – И полна живости. Мне нравятся как раз такие женщины. Но тебе следует держать ухо востро и следить за ней.
– Благодарю за совет, милорд.
Гриффин поднял чашу с вином, салютуя Генриху:
– А тебе советую следить за леди Алиенорой. Генрих разразился смехом, их оловянные чаши соприкоснулись и звякнули.
– И в самом деле следует. Мы оба выбрали женщин с сильным характером.
Гриффин ответил добродушной гримасой:
– Это только одна сторона их натуры.
Он поставил чашу и оглядел зал. Всюду были люди. Они стояли маленькими группками, разговаривали и смеялись. Возле помоста сидел менестрель, перебирал струны арфы и тихонько пел маленькой группе гостей, собравшихся вокруг него. Позже ему надлежало спеть для всех, и в его репертуаре были сказания о свирепых монстрах и отважных рыцарях, о молодоженах и воюющих домах, чье примирение и объединение должно было принести стране мир.
Гвиневра сидела на другом краю помоста, окруженная детьми. Похоже было, что она рассказывает им историю. Гриффин едва заметно улыбнулся. Дети сидели, приоткрыв розовые губки в предвкушении продолжения, с восторгом глядя в ее оживленное лицо и следя за жестами ее изящных рук, пока развертывался рассказ.
Голос Генриха прервал его размышления:
– Хвалю твои начинания, Язычник. Люди здесь довольны, сыты, а для этого потребовалось много усилий.
– Все это дело рук: Гвиневры.
– Возможно, Эверут станет надежным оплотом безопасности на севере.
Он повернул голову и сказал резко:
– Ходят слухи…
Гриффин ожидал этого.
– О чем? – спросил он.
Генрих смотрел на него поверх края оловянной чаши. Его светло-голубые глаза отражались в полированном металле:
– О сокровищах.
Гриффин не спеша кивнул и встретил пронзительный взгляд Генриха:
– Мой господин, помни: ты узнаешь все, что тебе нужно будет узнать, и получишь все, что тебе положено. Эверут останется верным тебе.
