— Так и было. Ты же знаешь, ты все видел…
— Я видел только то, что ты хотела мне показать, — зло отозвался Рамон. — Да и то только, наверное, лишь часть. Я видел твою игру в маленькую бедненькую богатенькую девочку, которая твердила: «Я только хочу вырваться, и не важно, как».
— Но это не было игрой!
— Нет?
Он сделал вид, будто пьет кофе.
— Нет! Клянусь! Ты же отлично знаешь, на что была похожа моя жизнь!
— Я знаю это только с твоих слов. А ты могла выдумать, что угодно. А твой отец…
— Ты не веришь в то, что я рассказала про моего отца? Думаешь, моя жизнь была иной, чем я ее описывала? Разве ты так быстро обо всем забыл? Ты же был там, когда эта жаба, Эстебан Рамирес…
— О, я видел его, — вставил Рамон. — И я тебе поверил. Но тогда я не знал, что ты уже решила, кого хочешь видеть в своей постели. Точно так же, ты однажды решила, что хочешь видеть там Карлоса.
Это прозвучало настолько неожиданно, что Эстрелла даже отпрянула и в ужасе уставилась на него.
— Это тебе сказал мой отец?.. Это именно то, во что ты поверил? Ты думаешь, я…
Оглядев комнату, Эстрелла увидела свою сумочку. Нервно схватила ее и бросила Рамону, не беспокоясь о том, поймает он ее или нет.
— Загляни туда. Давай, открой, загляни!
Смущенный, он сделал так, как она его просила. В сумочке, вместе с женскими принадлежностями, лежал белый конверт, а в нем — какой-то документ, подписанный и с печатью.
Свидетельство о браке.
— Что за…
На секунду Рамон подумал, что это их свидетельство о браке, но когда взглянул внимательнее, печать и имена, казалось, поплыли у него перед глазами.
«Эстрелла Медрано».
«Карлос Перей».
— Эстрелла, что это?
— А ты не видишь? — Тон, которым она это произносила, был полон горечи. — Не можешь прочитать? Как ты думаешь, что это?
— Свидетельство о браке.
Рамон все еще не мог поверить.
— Ты и Карлос… но… мы…
— О, не волнуйся.
Эстрелла тоже сделала вид, что пьет кофе.
— Не паникуй. Ведь наш брак действителен. В отличие от того, который я заключила с Карлосом. Но он мне этого, конечно, не сказал. А я была настолько глупа, чтобы выйти за него.
— Он… ты вышла за него замуж?
— А как, ты думаешь, он убедил меня пойти с ним?
Ее голос дрожал, а глаза сверкали. Рамон чувствовал себя так, будто получил пощечину.
— Ты и правда не знала, что он женат?
— Он поклялся, что холостой!
— Но как ты могла не знать?
— Карлос жил здесь раньше, но потом уехал. Я тоже долго отсутствовала, училась в колледже. Я не знала, что с ним случилось за это время. Мне сказали только, что он вернулся. Его жена и дети оставались в другом городе. Его мать заболела, вот он и приехал ухаживать за ней. Я думаю, что никто мне ничего не сказал о его семье потому, что полагали: мне все известно. Он взял с меня обещание хранить наши встречи в секрете, заявив, что мой отец этого никогда не одобрит. Не соврал. Отец живо бы показал ему на дверь. А Карлос хотел обманом переспать со мной. Я была слишком напугана и ему все время отказывала, и тогда Карлос пообещал жениться на мне.
— Так вот оно что! — Только тут Рамон стал понимать, как сильно он ошибался, как все были несправедливы к ней. — Когда ты узнала правду?
Глаза Эстреллы подернулись дымкой, когда она вспомнила тот ужасный день.
— Когда его жена позвонила в отель и сказала ему, что их дочь больна, и он ей нужен.
— А ты подняла трубку?
— Да…
— О, Эстрелла, — Рамон мог только потрясти головой. — Но ты… почему ты никому ничего не сказала?
Эстрелла уставилась в пол.
— А что бы мне это дало? Карлос погиб в дорожной аварии через неделю после того, как я узнала правду. Его семья — жена и дети — уже и так страдали достаточно.
— И ты взяла всю вину на себя.
Эстрелла небрежно пожала плечами.
— Пришлось. Я всю жизнь разочаровывала своего отца. С момента рождения. Видишь ли, мой отец всегда хотел сына, но, к сожалению, не получилось. Я была последним шансом для родителей. Отцу было уже за пятьдесят, когда я родилась, а моя мать не могла больше иметь детей. А он хотел наследника. Он женился на подходящей, тихой, хорошо воспитанной молодой женщине, рассчитывая, что та нарожает ему мальчиков. И вот что он получил… — Она замолчала, провела рукой вдоль своего стройного тела. — Он получил меня и с тех пор не мог простить этого ни мне, ни моей матери.
