– И можешь понемногу отщипывать от того, чем Мэри набила корзину, – подольстилась Имоджин, не желая разлучаться с человеком, который умеет так легко вызывать у нее улыбку.
Лукас серьезно обдумал все стороны сделки.
– Ладно, – сказал он и побежал посмотреть, что Мэри положила в корзину. Гарет улыбнулся, взял Имоджин под руку, и они медленно пошли к дверям.
– А мне можно будет снять пробу с корзины, хоть я и не разведчик? Или я приклеен к прекрасной даме? – простодушно спросил Гарет хитрющим голосом.
– Снимите пробу, если будете хорошо себя вести, – с шутливым высокомерием сказала Имоджин.
– О, я всегда хорошо себя веду, – любезно ответил он и оскалился в волчьей улыбке. – Всегда.
Роберт осторожно обошел еще один упавший сверху камень.
– …а еще можно покрасить его в твои цвета и на вершине водрузить флаг, – ликующе сказал Мэтью.
Хотя его лицо могло показаться серьезным и искренним, Роберт слишком хорошо знал старика, у него в глазах плясали чертики. Когда Роберт впервые предложил сходить на экскурсию, Мэтью заворчал, что еще рано и холодно, и придется ехать верхом.
Роберт тогда пожал плечами и проигнорировал ворчуна, но понял, что в какой-то момент Мэтью возьмет реванш за то, что его вытащили из теплой постели, и за то, что проигнорировали.
Мэтью не любил, когда его игнорировали.
Роберт вздохнул и озадаченно воззрился на башню. Действительно, реванш дался Мэтью легко. С какого угла ни посмотри на бесхозную каменную башню, торчащую на поляне, она выглядит полной нелепицей, и Мэтью радостно указал на это обстоятельство. Они медленно обошли башню кругом, глядя, нет ли чего-нибудь с другой стороны.
– …и по-моему, просто грандиозно иметь башню, у которой нет входа, зато на самом верху есть окна. Заметил, мальчик? По-моему, чрезвычайно умно, – верещал Мэтью, трусцой приноравливаясь к широким шагам Роберта.
– Не могу сказать, что не заметил, – проворчал Роберт, надеясь, что на этом ирония кончится.
– Умный парнишка! – Мэтью лучился от гордости. – Сделаем из тебя строителя, раз у тебя такой острый глаз. Следующее наблюдение, которое ты, безусловно, сделал, – она разваливается, – сказал он, привередливо обходя большой валун. Роберт остановился и, скрестив на груди руки в бойцовских рукавицах, посмотрел на Мэтью.
– Давай, старик, выплевывай остатки своей хандры, и покончим с этим. Чего ты добиваешься?
Мэтью прижал к худой груди руки в двойных варежках.
– О, великий мастер, в чем ты меня обвиняешь?
– Ты насмехаешься надо мной с того момента, как мы сюда пришли, а я, убей Бог, не пойму, что здесь смешного.
– Я и не думал, что ты поймешь, – пробормотал Мэтью. Он посмотрел на каменную башню и вдруг стал серьезным. – Мне кажется странным, что ты вскочил на рассвете, оставил теплую постель и ее содержимое, то есть красивую женщину, и переполнился желанием проделать несколько миль по снежной целине, чтобы посмотреть на башню, про которую заранее было известно, что она разваливается. При ближайшем рассмотрении башня оказалась без дверей. Можешь считать меня сумасшедшим, но я нахожу, что это чрезвычайно смешно. А может быть, трагично.
Роберт попробовал защищаться.
– Все не так плохо… – Ответом были поднятые брови. – Во всяком случае, тебя никто не заставлял сюда идти. – Роберт понимал, что похож на обиженного ребенка, но что ему оставалось делать?
– Мальчик мой, я не пропустил бы этого зрелища ни за что на свете. Больше всего я люблю на рассвете отмораживать себе яйца и отбивать зад о спину лошади. Это очень полезно для души, хотя сомневаюсь, стоит ли ради нее жертвовать своим мужским достоинством.
Роберт невольно улыбнулся:
– Ладно, надо поторопиться с инспекцией этого строения и велеть людям разводить костер.
– Вот еще одна нелепость, – продолжал Мэтью, как будто Роберт не открывал рта. – Какого черта разводить костер, когда неподалеку прекрасный теплый дом? Имение, которое ты уверенно можешь называть своим.
Роберт покраснел до самой шеи и пожал плечами.
– Мне понравилась мысль провести на воздухе целый день, а для этого придется хоть раз приготовить пищу на костре.
