Опасений не было – опыт позволял ему безопасно добраться до последнего сейнера, отдать письмо и вернуться.
Огромная луна невесомо прочно держалась на мрачном полотне неба, демонстрируя точные линии своих далёких кратеров, а по сторонам от серо-серебряной луны, сверкая всё ярче и ярче с удалением от неё, густело в темноте множество хрустальных звёзд.
А назавтра в их неводе уже была первая рыба!
…Окружённая прочной сетью билась в тесном кольце пенной воды огромная стая макрели, от тысяч близких плавников за бортом доносился ровный плещущий шум, все члены экипажа подчинялись строгим командам соблюдать тишину на верхней палубе.
Лица моряков светились общим удовлетворением жажды добычи, кое-кто из матросов постарше украдкой в темноте около борта крестился, тихо благодаря судьбу за удачное начало промысла.
Эдгар улыбнулся, устало присел на деревянную доску трюма, глотнул воды.
Всё, оказывается, было почти таким же ясным и простым, как всегда. Да, вспоминалось, конечно… Но ведь можно же брать в свои руки больше тяжёлой работы, прочнее забываться после неё в глубоком сне; громко смеяться, слушая безобидно грубые матросские шутки, и ни в коем случае не смотреть в ночное небо…
Через день – ещё одна большая стая, ещё…
Дело спорилось.
Но на третье утро капитан вызвал весь экипаж на палубу и, нахмурив брови, прочитал, неудобно сминая на ровном ветру две бумажные полоски, тексты важных, только что поступивших радиограмм.
– …Срочная берег все адреса копия всем судам 0800 Гринвича широте 07112 южной долготе 01213 восточной на судне обнаружено исчезновение члена экипажа предполагаемое время место исчезновения между 2300 тире 2400 Гринвича ведем поиск 8064.
Капитан откашлялся, оглядел молчаливых матросов, переступил на ступеньке высокого трапа.
– …Всем срочная с борта сейнера 8064 пропал человек судно находилось дрейфе всем судам находящимся широте 0710 тире 0640 приступить поиску пропавшего старшим поиску назначается сейнер 8064 рекомендую поиск производить от широты 0705 до 0640 южной шириной 10 миль при поиске учитывать течение около одного узла северу результаты немедленно докладывать командору экспедиции.
Плавники касаток появлялись так ритмично и одинаково, что Эдгару казалось, будто бы кто-то неряшливый, с грязными ногтями, пытается разорвать снизу лицо океана.
Прошли уже сутки, как тысячи людей не смыкая глаз, старались заметить в волнах своего несчастного собрата, желали всей силой замкнутых душ и тяжёлых характеров как можно быстрее помочь такой близкой и понятной им человеческой беде.
Ночь.
Океанская плавная зыбь, шершавая от капель тропического ливня, то и дело поднимала на ходу судно, луч бортового прожектора, следуя качке, втыкался в серую пелену дождя то далеко, то совсем рядом с бортом.
На мостике капитан вглядывался в темноту, его чёрный клеёнчатый плащ блестел, а край капюшона, чтобы не мешал рассматривать волны, капитан подвернул наверх.
Пожилой матрос, напарник Эдгара, утомился раньше остальных и украдкой дремал у трюма, не выпуская из рук ремешка бинокля. Встрепенулся, почувствовав внезапную перемену курса сейнера, плюнул на пальцы, провёл ладонью по заспанному лицу.
– Потрёшь глаза голодной слюной – и нормально. Голодная – она же сразу сон прогоняет…
Извиняясь за свою слабость, матрос криво улыбнулся.
– Напрасна вся эта наша суета, никто его не найдёт, против воли-то…
Эдгар промолчал, не имея нужного желания, чтобы ответить на неправильные, но усталые слова товарища.
– …Знаю я того пропавшего механика, жили мы не один год по соседству со старым Карлом. Осторожный он был, ничего просто так не делал. Говорят ещё, что письмо нашли у него под подушкой, от жены, последней почтой пришло. Нехорошее такое письмо…
Матрос широко зевнул, потянулся.
– Нет, не найдём мы его.
Совсем скоро их вахту сменили.
Эдгар спустился в кубрик, жадно выпил две кружки тёплой воды. Глаза его уже были странно застывшими, когда он, не отвечая на обычные шутки и приветствия друзей-матросов, расставив руки и с напряжением улыбаясь, прошёл через всё сумрачное помещение и неловко сел на свою койку.
