— Ничего я не сделала, — с мрачным видом сказала она. — Не было никакой возможности добраться до старого скряги. Когда он умер, я возблагодарила богов, так как теперь главным стал мой отец, который позволяет мне иметь все, что захочется.
Рэйко охватило разочарование. Она выругала себя за то, что ожидала признания. Бесспорно, Асагао не столь умна, как Дзёкио, однако в ее тщеславии виден инстинкт самосохранения. Рэйко никак не могла представить жеманную капризницу в роли убийцы. Легче предположить, что она наняла убийцу. Но если у нее не было денег, то как она это сделала?
— Вы ничего подозрительного не заметили в ночь убийства?
— Как я могла заметить? — Асагао скорчила озадаченную гримаску. — Я не была в Саду пруда.
— Да? А где вы были?
В глазах Асагао плеснулась тревога. Фрейлины затаили дыхание.
— Не помню. Давно это было. — Асагао отвела глаза в сторону и вновь посмотрела на Рэйко. Лицо прямо-таки светилось желанием убедить. — Подождите! Вспомнила. Я сидела в летнем павильоне с фрейлинами. Мы пили вино и играли на самисэне. — Она обратила на женщин требовательный взгляд: — Ведь так?
Те, неуверенно улыбаясь, закивали. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять: все они лгут. Хосина выяснил, что фрейлины во время убийства находились на своей половине, а не с Асагао; Дзёкио, как установила Рэйко, прогуливалась ночью вокруг павильона и наслаждалась тишиной.
Наложница надула губы:
— Разговоры об убийстве меня очень расстраивают. Довольно об этом. — Она окинула Рэйко взглядом, и довольная улыбка стерла с ее лица всякое напряжение. — Думаю, вы готовы к выходу на сцену. — Она поднесла своей лучшей подруге по пьесе зеркало: — Как вам нравится?
Рэйко увидела отражение и содрогнулась. Волосы, уложенные горками и кольцами, напоминают цветочную клумбу; нарисованные брови арками пересекают лоб; веки краснеют, словно Рэйко не спала трое суток; щеки горят чахоточным румянцем, а губы, размалеванные помадой, похожи на зажравшихся червей. Рэйко выглядела точь-в-точь как подзаборная шлюха.
— Даже не знаю, что и сказать, — прошептала супруга сёсакан-самы, дочь самурая и просто порядочная женщина. Она знала, что многим мужчинам нравится то, как выглядят проститутки, но Сано ужаснулся бы от ее преображения.
Асагао радостно засмеялась:
— Вы стали настоящей красавицей!
Фрейлины хором поддержали наложницу императора.
— Идемте! — Асагао повлекла Рэйко на сцену.
Задник теперь изображал улицу в квартале развлечений, где познакомились обреченные любовники. Годзё и другие придворные установили на помосте большую деревянную клетку, символизировавшую окно в публичном доме. Дамы устроились в клетке, и кто-то передал Рэйко книгу в шелковом переплете.
— Начали! — крикнула госпожа Асагао.
Придворные заходили вперед и назад по сцене, отпуская неприличные шутки и строя дамам глазки.
— О, как эта грязная жизнь печалит мою душу! — трагическим голосом произнесла Асагао. — Как бы я хотела, чтобы мой возлюбленный Дзихэй купил мне свободу и женился на мне! — Она открыла перед Рэйко книгу с текстом пьесы и прошептала: — Имя вашей героини — Подснежник. Начинайте читать отсюда, — и указала нужную строчку.
— Какое несчастье, что ты влюбилась в бедного горшечника, который к тому же женат, — прочитала Рэйко еле слышно.
К ней приблизился один из придворных, плотоядно потирая руки.
— О господин, сегодня ночью вишни в полном цвету! Не хотите ли отведать их сладости? — пролепетала Рэйко.
Будь ее воля, она бежала бы отсюда опрометью. Одно лишь желание помочь Сано удерживало ее на месте. У Асагао были причина и возможность совершить убийство и не было алиби. Если Рэйко намерена найти улики против наложницы императора, необходимо оставаться с ней в хороших отношениях.
Фарс продолжался. Улучив момент, Асагао слегка толкнула Рэйко локтем и прошептала, лучась радостью:
— Правда здорово?
