– Да. – Лорд Уильям остановился в дверях и огляделся, чтобы убедиться, что поблизости нет конюхов. – Друзья, Тони? Мне так нужна твоя дружба.
– Возможно, – сказал брат, – тебе нужно было подумать об этом прежде, чем ты стал на сторону отца, чтобы потом увести мою невесту.
– Черт побери! – закричал лорд Уильям, потеряв терпение. – Разве Клодия не имела слова? Разве она просто собственность, из-за которой можно спорить? Ее мнение тоже имело значение, разве нет? Она должна была сказать «да». Во время венчания она должна была сказать «да». И она это сказала. И никто не угрожал ей пистолетом. Она вышла за меня замуж. Тебе никогда не приходило в голову, что она может любить меня? Ты всегда был на первом месте, Тони. Ты всегда и во всем был самым лучшим. Выглядел лучше, был умнее и сильнее. К тому же ты – наследник титула. Я никогда не возмущался. Ты был моим старшим братом. Моим героем. И думаю, тебе даже в голову не пришло, что в одном случае я обошел тебя. Клодия любила меня.
Маркиз Стаунтон стоял очень тихо, ноздри его трепетали, руки сжались в кулаки. Он изо всех сил старался сдержаться.
– Теперь все это не имеет значения, Уилли, – сказал он. – Вы с Клодией женаты уже восемь лет, и у вас двое сыновей. Я недавно женился на женщине, которую выбрал себе сам. Забудем прошлое и снова станем братьями, как ты того хочешь. Я тоже хочу этого.
Будь проклята его чопорная жена с ее проповедями о семейных узах и шансе, который дает жизнь… И вот теперь он прощает своего брата, обманувшего его?
Их глаза встретились снова – враждебные, настороженные, несчастные.
Лорд Уильям первым протянул руку брату. Маркиз посмотрел на нее и протянул свою. Они пожали друг другу руки.
– Братья, – растроганно выдохнул лорд Уильям. Они стояли молча, не зная, что сказать. Положение спасли мальчики, выбежавшие из конюшни, чтобы позвать дядю и показать ему своих пони. Потом Энтони и Гарри захотели продемонстрировать свое мастерство. Они взобрались на пони и поскакали по загону.
«Уилли очень любит своих детей», – подумал маркиз, наблюдая за братом, следившим за сыновьями. Лицо его выражало гордость, радость и любовь. Уилли не пошел по стопам отца. Брат всегда мог лучше всех остальных противостоять мрачной атмосфере Инфилд-Парка. В этом смысле он также имел превосходство перед старшим братом.
Неужели Уилли на самом деле чувствовал себя неполноценным?
Неужели ему на самом деле удалось завоевать любовь Клодии?
Разве она не вышла за него замуж только потому, что ей не позволили выйти замуж за мужчину, которого она предпочитала, – за него, Энтони?
Может быть, она все-таки вышла замуж по любви?
Мысль была совершенно неожиданная. Энтони не хотелось верить в это – его самолюбие страдало.
– Вы, наверное, сердитесь на меня, – сказала Чарити. – Поэтому вы такой мрачный и неразговорчивый.
Многие обитатели Инфилд-Парка вели себя точно так же. Они не собирались принимать ее в свой круг. А Чарити не собиралась оставаться посторонним наблюдателем. Она провела бесподобные полтора часа с Клодней и мадам Колетт, чей изысканный французский акцент иногда странным образом походил на простонародный лондонский говор. Они обсуждали модели и перебирали ткани. Они смеялись, болтали, снимали размеры и делали выкройки. Как оказалось, платья Клодии были почти готовы и модистка собиралась через несколько дней вернуться в Лондон. Но теперь она с энтузиазмом согласилась вернуться к работе и в мгновение ока создать для миледи полный и шикарный гардероб. И бальное платье – прежде всего.
Клодия рассказала о принятом решении мужчинам и вынудила маркиза заявить, что он никогда в жизни так еще не радовался. Маркиз ослепительно улыбнулся Чарити, глядя ей прямо в глаза.
Но сейчас он шел рядом с ней по дорожке, мрачно глядя прямо перед собой.
– Что? – вдруг спросил он, остановившись так неожиданно, что Чарити вздрогнула. – Я – неразговорчивый и мрачный, мадам? Мне что, бессмысленно улыбаться верхушкам деревьев? Слагать стихи о красоте утра и чуде жизни? А почему я должен сердиться на вас?
– Вам нравится видеть меня в убогих нарядах, – сказала Чарити. – Вы одобряли мое серое шелковое платье. Вас не огорчало, что два платья составляют весь мой гардероб. Теперь же вы готовы, потратить целое состояние на дорогие туалеты для меня, хотя нам осталось провести вместе совсем немного времени. Вы были вынуждены так поступить. Вы оказались в ловушке. Но должна признаться – и я в нее попала.
