- Ка-а-ар-р-ри-иба-а! - умоляюще простонал он, хватая жену за запястье. - Я же и так уже на грани! Что же ты творишь со мной, любимая моя.
Но его жестокая жена не собиралась щадить его. Соскользнув по его телу, она опустилась на колени, и Раэм ощутил, как сомкнулись обжигающие губы на его изнывающей плоти. Из груди Раэма вырвался умоляющий стон, и он рванул Карибу вверх.
- Нет! Ты просто убиваешь меня! Настанет момент, и я буду умолять тебя об этой ласке, но не сейчас! Ты ведь дашь мне это позже? - Раэм опустился на землю, прижимая к себе жену. - Сейчас я хочу быть в тебе так глубоко, как только ты можешь меня впустить. Я так изголодался по тебе, любимая. Если бы ты хоть на секунду ощутила, как велика моя потребность в тебе, ты бы никогда не покинула меня.
Раэм сел на землю и усадил Карибу на себя, давая в полной мере почувствовать свою нужду и готовность. Кариба смотрела на него горящим от вожделения взглядом. Впервые. Глаза в глаза, и словно чего-то ждала от него, испытывала. Но Раэм только тяжело сглатывал и терпел, впервые отдавая все в её власть. Словно поняв, что он не передумает, Кариба мягко толкнула его в грудь, заставляя откинуться на спину. На мгновение прежний Раэм взбунтовался, желая доминировать, но всегда верный в этом союзник дракон не поддержал, блаженно желая покориться любой прихоти любимой. И Раэм замер, дрожа и предвкушая момент своего подчинения. Кариба, наклонившись к его губам, начала нежно целовать его рот, лицо, открытое в подчинении горло. Возбуждение Раэма опять стало стремительно взбираться на сумасшедшую высоту, как опьяневший от полета дракон, взлетающий все выше и выше, туда, где уже нет воздуха для дыхания, и все же стремящийся дальше, ввысь, чтобы, лишившись чувств, сорваться вниз.
- О, Кариба! Не могу больше! - хрипел Раэм, по телу которого прокатывались судороги. - Или убей меня или дай мне рай!
И рай пришел к нему, когда Кариба медленно опустилась на его плоть.
- Кариба-а-а-а! О, проклятье, как же там горячо и тесно! Как же сильно я этого хотел! - захлебнулся рыком Раэм, подаваясь бедрами ей навстречу.
И это было в сотни раз ослепительней и острее, чем он мог даже желать. Скольжение Карибы на нем едва не заставляло его мышцы лопнуть от запредельного напряжения, сдерживаясь, чтобы не подмять её под себя и закончить эту безумную пытку. Его глаза не могли насытиться видом её тела над ним, её движениями и стонами. Раэм чувствовал, как она идет к своему наслаждению, буквально убивая его нарастающими сладостными сокращениями внутри своего упругого тела и ускоряющимися хриплыми всхлипами и стонами. Тело Раэма изогнулось в сладостной конвульсии, и собственный крик рвал горло, догоняя жену в этом взрывном полете.
Кариба обессилено упала на его грудь, все еще дрожа и посылая по его телу крошечные молнии своего затухающего безумного удовольствия. И его тело с жадностью впитывало даже эти остывающие крохи, как умирающий с голоду путник, чудом попавший на роскошный пир, успевший пока лишь ощутить такой желанный вкус на своем языке, но все ещё сжигаемый зверским голодом. Кариба, застонав, попыталась соскользнуть с его тела, но Раэм обвил её руками, не желая лишаться этой долгожданной близости и тепла.
- О, господи, Раэм, мы с ума сошли! - Кариба, приподнявшись, посмотрела ему в лицо. - Мы же тут у всего Дараисса на виду! Нас мог видеть кто угодно!
Раэм усмехнулся. Он хотел сказать Карибе, что дракон во время их близости абсолютно точно почувствовал присутствие того самого рыжего мантикора. И при мысли, что другой мужчина видит его прекрасную жену в такой интимный момент, злость опять закипала в нём, но никакая сила, кроме угрозы смерти самой Карибе, не оторвала бы его от неё. Но сейчас, кроме злости в Раэме еще и поднимал голову жадный собственник, первобытный самец, торжествующий от того, что соперник видел, как он утверждал свое право обладания этой женщиной. Что чужак видел, с какой страстью отдавалась ему его жена, что Кариба пылала лишь для него, желала его одного. И от этого грудь самого Раэма рвало от неспособного уместиться внутри счастья и самодовольства, а дракон отчаянно желал взвиться к небу, увлекая за собой, наконец, свою подругу, и слиться с ней в прекрасном танце.
