Неужели годы поисков вместо того, чтобы укрепить его волю, наоборот полностью разрушили её? Он так хотел быть жестким с ней, но мысль о том, что она сама притронулась к нему, по собственной воле коснулась его губ, заставляла его тело сотрясаться как в лихорадке.
Раэм медленно съехал по стене и, откинув голову, закрыл глаза, желая вспомнить, когда же это случилось с ним, когда он, жаждая подчинить себе её душу, потерял свою. Вспомнить, как они, наконец, оказались в их спальне, за закрытыми дверями. Жарко пылал камин, и из огромной дубовой бадьи поднимался пар. Ванна ждала их уставшие за день тела. Кариба замерла хрупкой статуэткой посреди комнаты. Хоть она и старалась казаться безразличной, Раэм четко чувствовал волны страха, расходящиеся от неё. Он подошел сзади и стал по одной вытаскивать сапфировые шпильки из её волос, постепенно выпуская на волю плененную огненную волну.
- Что, ты уже не такая смелая и острая на язык, а любимая? - сказал он, касаясь губами её шеи.
Он видел, с каким трудом Кариба сдерживает дрожь. Волосы тяжело упали на её спину, и Раэм с наслаждением зарылся в них лицом. Дракон торопил его, но Раэм не хотел спешить. Он желал, чтобы после этой ночи его юная жена сама стремилась в его объятья. А для этого он должен быть терпелив. Его пальцы нежно скользнули по её шее и повернули голову навстречу ему. Упрямая драконница держала свои сладкие губы плотно сжатыми, но он помнил тот их поцелуй в храме, чуть не лишивший его способности мыслить.
- Непокорная, - прошептал он в её губы. - Хочешь казаться холодной, но я уже увидел, какой огонь полыхает внутри тебя. Я доберусь до этого пламени и заставлю обжечь нас обоих.
Пальцы Раэма рисовали невидимые узоры на её шее и открытой вырезом платья груди. Кариба оставалась неподвижна и холодна, лишь только ускорившийся пульс под его губами на её шее сказал ему, что она всё же реагирует на его ласки. Медленно и осторожно он вынул из её ушей тяжелые серьги и расстегнул сапфировое колье. Следующими были браслеты. Теперь на Карибе из украшений оставалось лишь его кольцо - символ её принадлежности ему. Раэм поднёс её руку к губам и поцеловал палец с кольцом, чувствуя, как инстинкт собственника наполняет душу.
На столике рядом стоял кувшин с вином и кубки. Раэм налил сладкого ягодного вина в один из бокалов и поднес к губам жены.
- Выпей, тебе станет легче.
Кариба дерзко вздернула подбородок.
- Зачем? Думаешь, это сделает меня сговорчивей? Это срабатывало с твоими шлюхами?
Раэм накрыл её губы пальцами.
- Здесь только ты и я. Ни моего, ни твоего прошлого здесь нет. Сегодня мы будем принадлежать друг другу, и так останется навсегда. Выпей.
Кариба сделала несколько глотков, не отрывая от него глаз, в которых трещал мороз.
- Вот умница. Мы будем продвигаться медленно, очень медленно, хоть мой дракон и умоляет меня сорвать с тебя это платье и овладеть, не теряя больше ни секунды. Он слышит зов твоей драконницы, хоть ты и изображаешь тут ледяную скульптуру.
Раэм опять зашёл жене за спину и одним движением распустил шнуровку на платье. Алая ткань стала медленно соскальзывать вниз под собственной тяжестью. Кариба прижала руки к груди, останавливая позорное бегство собственного наряда. Раэм тихо рассмеялся и стянул ткань по её рукам, отрывая их от груди. С тихим шорохом ткань упала к ногам Карибы. По традиции ничего больше на ней не было надето, поэтому Кариба стояла перед ним обнаженной. Раэм обошёл её вокруг, пожирая взглядом каждый сантиметр смуглой кожи, каждый изгиб. Он чувствовал, как его и так измученное желанием и воздержанием тело твердеет, наливаясь тянущей болью от этого зрелища.
- Ты совершенна, жена моя, - хрипло прошептал он. - Я знал, что ты прекрасна, но то, что я вижу, просто лишает меня дыхания. Я готов убить любого за право обладать тобой.
Глаза его жены полыхнули пламенем.
- О, ты уже начал с крови, убив Лаэмина!
- Я сделал нам обоим одолжение. Даже будучи глупым юнцом, он прекрасно понимал, чего лишается. Он не отступился бы. А ты бы страдала. Я избавил тебя от страданий, - усмехнулся Раэм.
