Гиэяс согласился прекратить войну, но, как говорил Фидэ-Йори, он поставил тяжелые условия.
— Я требую, — сказал он, — исполнения одного из трех следующих условий: или Фидэ-Йори должен покинуть крепость и отправиться на семь лет в Ямато, или пусть мне дадут Йодожими в качестве заложницы, или пусть разрушат стены и засыплют рвы осакского дворца.
Можно было принять разве только последнее предложение. Таково было мнение генералов, собравшихся на военный совет. Однако Йокэ-Мура считал плачевным разрушение стен.
— Этот мир будет непродолжителен, — говорил он, — и, если война возобновится, что мы будем делать в замке без стен?
Он советовал лучше отпустить Йодожими.
— Мою мать! Что ты говоришь! — вскричал сегун. — Раз в его руках будет такой залог, мы обратимся в рабов Гиэяса.
— Это правда, — сказал Гарунага, — об этом нечего и думать.
— Разрушив стены, мы будем беззащитны. Уж лучше война, чем такой мир, — возразил Йокэ-Мура.
Он охотно отправил бы Йодожими. Что ему было за дело до женщины!
— Гиэяс определил, — сказал кто-то, — что рвы должны быть засыпаны настолько, чтобы трехлетние дети могли легко влезть туда и вылезать из них.
— Десять тысяч рабочих должны будет поспешно срыть стены, — прибавил другой.
Йокэ-Мура вздохнул.
— Надо принять это, — сказал сегун, — мы принуждены. При первом намеке на войну мы выстроим стены и выроем рвы.
— Так как ты этого требуешь, — сказал Йокэ-Мура, — то я подчинюсь твоему мнению, разрушим крепость.
— Я поручу генералу Сигнэнари отправиться в лагерь Гиэяса, чтобы обменяться мирными договорами. Он будет моим достойным представителем и, я надеюсь, сумеет повести себя благородно в таком щекотливом деле.
— Я постараюсь оправдать твое доверие, — сказал Сигнэнари. — Жду твоих приказаний, чтобы ехать.
— Ты еще не успел вытереть кровь с меча, которым наказал княжество Тозы, — сказал сегун. — Если хочешь день отдохнуть, то останься.
— Я отправляюсь сегодня вечером, — сказал Сигнэнари.
Действительно, в тот же день молодой генерал отправился в лагерь похитителя престола в сопровождении многочисленной и великолепной свиты.
После лесного пожара, который истребил часть его солдат, Гиэяс расположился в соседней равнине. Он не хотел покидать этой позиции, потому что она была так близко от Осаки. Он получил подкрепление и тогда пошел против Гарунаги, который все еще занимал Сумиоси. Генерал был разбит и армия его рассеяна. Но Гиэяс оставил на завоеванном месте только небольшой авангард и вернулся в лагерь. Здесь-то его застало приказание микадо заключить мир. Тогда Гиэяс позвал несколько вельмож своего совета: Овари, Датэ, Тодо и Куроду. Все заявили, что невозможно ослушаться повеления сына богов, что нужно было притвориться покорным, но на самом деле создать препятствие к подписанию договора.
— Устроим так, чтобы Фидэ-Йори отказался подписать договор, — говорил Гиэяс, — тогда гнев неба падет на него.
К его величайшему удивлению, ему доложили о приезде посла из Осаки. Значит, Фидэ-Йори принимал предложенные условия.
— Кого он прислал? — спросил Гиэяс.
— Генерала Сигнэнари.
Молодой воин был так известен своим геройством, что внушал глубокое уважение даже своим врагам. Когда он явился в своем военном мундире и верхом проехал по лагерю, владетельные князья поклонились ему.
Сигнэнари не отвечал на поклоны.
— Что значит эта гордость? — спросил один вельможа.
Кто-то отвечал:
— Он представитель сегуна Фидэ-Йори и не должен кланяться.
Его ввели в палатку начальника. Гиэяс сидел в глубине на складном стуле. Направо и налево пол был устлан циновками. Князья и генералы присутствовали при приеме. Сигнэнари хотели посадить рядом с князьями, но он как будто понял и сел напротив Гиэяса.
