Но когда они сжали свои корявые сучья, впиваясь ногтями в спину Михея, он понял, что это руки Сычихи.
…Сашко бежал, не оглядываясь, спотыкаясь о старые памятные камни и почерневшие от времени скособоченные кресты. Ему казалось, что Сычиха, выбравшись из под Михея, гонится за ним. Наконец, он выскочил на проселочную дорогу и, задыхаясь, побежал дальше – к церкви. Там и просидел до первых петухов. Очнувшись, он обнаружил у себя в зажатом кулаке жемчужное ожерелье.
В ужасе, словно ядовитую змею, откинул он его в заросли лопуха, что разросся у церковной ограды. Потом поплелся к себе домой – и как был, в грязной одежде и сапожищах, рухнул на лавку и забылся.
Ему снилась свадьба. Юлька, нарядная, красивая, в белом платье – улыбалась. Стол ломился от разнообразной еды: тут было мясо всех сортов, рыба, фрукты и, кроме хлеба, с десяток наименований выпечки! Вино, водка, пиво – лились рекой. Гости пели и плясали, и все смешалось в один пестрый, шумный хоровод. Наконец, сытые и довольные, все стали расходиться.
Юлька краснеет и стесняется, но он нежно кладет ее на приготовленную матерью перину. Он гладит ей волосы, снимает исподнее… Охватившее его желание велико, и он более не может себя сдерживать. Несмотря на протест, он действует быстро и грубо… Юлька плачет от боли и обиды, но он ничего не может поделать с собой и продолжает натиск до тех пор, пока лицо девушки не искажает гримаса. И вот уже под ним не дрожащая, как лист, невеста – а корчащаяся от смеха Сычиха, в жемчужном ожерелье, которое вдруг разлетается на сотню бусин, и они стучат, рассыпавшись по дощатому полу…
…Он закричал во сне и, проснувшись, понял, что это дождь стучит по кровле…
Он старался успеть засветло. Две лопаты, заступ – все должно быть на месте. Так и было. Сашко еще раз посмотрел на спину Михея и принялся за дело. Утрамбовав могилу, он вернулся домой.
…Исчезновение Михея никого не удивило – он был человек пришлый. Но перемена, произошедшая с Сашком, еще долго была на языках у многих. Странный он стал, людей сторонится. Невесту свою, Юльку, и ту стал избегать.
Новый могильщик, Сергеич, говорил, будто видел своими глазами, как Сашко в полночь зарывал в Сычихину могилу что-то завернутое в тряпицу, плакал и просил покойницу больше его не мучить.
Потом-то некоторые пытались найти сокровище, а именно жемчужное ожерелье Сычихи. Но так ничего и не нашли. А Сергеича маленько попинали, чтоб не брехал.
В каморке дядюшки Имантса было грязно и душно. Пахло лежалым хламом и сырым деревом. С тех пор как старьевщик похоронил жену, его жилище с каждым днем становилось все запущеннее.
Имантс сидел за столом, в кресле с лоснящимися от времени подлокотниками, и изучал багет для картины, которую так удачно купил сегодня недалеко от квартала Ремесленников. Наконец, он, похоже, выбрал то, что нужно! Имантс встал из-за стола, подошел к старинному, изъеденному древесным жучком комоду и достал само полотно – оно было скручено трубочкой.
У окна старьевщик развернул картину и, достав двумя пальцами из нагрудного кармана видавшую виды лупу, принялся разглядывать через нее портрет. Следовало определить, в каком он состоянии и не нуждается ли в реставрации. Имантс нутром чувствовал, что эта вещь не простая – а раз так, то непременно приведет его к богатству. Смастерив для нее достойную рамку, он сможет выгодно продать картину и на вырученные деньги отправиться в Вентспилс, к родственникам покойной жены, навсегда завязав со своим ремеслом. Уж сколько лет он скупает, чинит и перепродает старые вещи – не вспомнить! А недалеко от Вентспилса можно на выгодных условиях получить клочок земли. Хоть и в дюнах, но… Имантса манило море и страшило одиночество. Он станет рыбаком – как брат жены Маркус.
Лупа скользила по краям картины. На морщинистом лице Имантса была довольная улыбка – картина была в превосходном состоянии. Наконец, лупа выхватила из центра полотна лицо вельможи. Сквозь толщу стекла на старьевщика смотрели огромные, внимательные глаза. Живые! Имантс выронил лупу и тряхнул головой, пытаясь прогнать видение. Боясь снова посмотреть в лицо изображенного на картине, он плюнул себе под ноги и хотел уже свернуть ее обратно, как вдруг…
