— Что ты сказала? Торговаться? Я, император Ублаз, Повелитель морей и океанов, не торгуюсь, я беру то, что мне нужно! Дважды мои подданные подвели меня. Дважды они не исполнили моего приказа. Если бы я сразу отправился за жемчужинами сам, они сейчас уже украшали бы мою новую корону. Нет, хватит! Никакой больше торговли, никаких игр, никакой дипломатии. Как только корабль бросит якорь в нашей гавани, мы тотчас же отправимся к берегам Страны Цветущих Мхов. Мы — это я и весь мой флот, все мои подданные до единого. На острове не останется ни одной живой души, чтобы никому не взбрело в голову плести заговоры за моей спиной. Я сотру это аббатство с лица земли и достану жемчужины из-под обломков. Руины Рэдволла погребут под собой его обитателей и на долгие века останутся напоминанием о том, что бывает с теми, кто посмеет ослушаться меня — Великого Императора Ублаза.
Ромска втолкнула аббата Дьюррала в свою каюту. Одним умелым движением ножа она разрезала спутывавшую его веревку, а затем, посадив настоятеля на скамейку, налила ему кружку грога и протянула несколько морских сухарей.
Прокашлявшись после первого глотка обжигающе крепкого напитка, настоятель, щурясь из-за отсутствия очков, с любопытством посмотрел на Ромску:
— Почему ты помогаешь мне, дитя мое? Хорьчиха на всякий случай засунула нож себе за пояс и, как обычно, огрызнулась:
— Сколько можно тебе говорить? Я тебе не дитя — ни по возрасту, ни по родству. Просто мне выгодно сохранить тебе жизнь. Вот-вот начнется полоса штормов и холода. Там, на палубе, ты и дня не продержишься. Так что сиди здесь тихо и запри дверь изнутри. Понял?
Настоятель Дьюррал ласково улыбнулся свирепой ка-питанше:
— Ромска, в душе ты очень добрый зверь. Как жаль, что ты выбрала жизнь пирата.
Ромска замерла, одной ногой уже шагнув на палубу. Затем, развернувшись, она процедила сквозь зубы:
— Не твое дело, как и почему я стала тем, кем стала. Слишком много чести рассказывать тебе. А теперь выслушай меня еще раз внимательно, не перебивай и заруби себе на носу: запрись в каюте и не открывай дверь никому, кроме меня. Никогда не доверяла этому Ласку Фрилдору, а сейчас тем более. У него в глазах появился какой-то безумный блеск. Так что сиди здесь и не высовывайся, понял? Хлопнув дверью, Ромска вышла на палубу. Пройдясь вдоль борта, она внимательно осмотрела горизонт. Неожиданно ее взгляд за что-то зацепился. Она даже вскарабкалась на нижнюю рею мачты, но туман, все плотнее окутывавший корабль, не позволил ей разглядеть показавшуюся было на горизонте черную точку. Спустившись на палубу, Ромска оказалась нос к носу с поджидавшим ее Ласком Фрилдором. Ему было явно не по себе от холода, но не настолько, чтобы силы совсем оставили его.
В глазах ящерицы действительно пылал какой-то безумный огонь.
— Куда ты с-спрятала нас-стоятеля? — прошипел генерал.
Выхватив палаш, Ромска резкими выпадами заставила Ласка Фрилдора отступить и упереться спиной в кормовой леер. Клинок уперся ему в грудь.
— Забудь про настоятеля, — требовательно заявила Ромска. — За него отвечаю я. Держись от него, да и от меня подальше. Иначе, клянусь, я зарублю тебя вот этим самым клинком.
Испуганный, но не потерявший самообладания Ласк Фрилдор обвиняюще зашипел:
— Еды мало, погода вс-се х-холоднее. Ты опять з-за-блудилас-сь.
Ромска с презрением посмотрела ему в глаза:
— Еды не хватает как твоим надзирателям, так и моему экипажу. Становится холодней? Да, но так всегда бывает в этих широтах. А что касается моих способностей к навигации, милости прошу самому вести корабль. И не суйся ко мне. А то пожалеешь, да будет поздно.
Велко спрыгнул с мачты на палубу, и шлюпка с двумя балансирами по бортам вздрогнула.
— Ну что? — нетерпеливо спросила его Грат. — Видел? Это корабль? Тот самый, пиратский?
Велко поспешил завернуться в плащ.
— Честно говоря, не уверен. Вроде бы мелькнул парус и сразу пропал. Там впереди густой туман, и я полагаю, что тот корабль нырнул в самую гущу.
На корме шлюпки Хват колдовал над маленьким костерком, горевшим в металлическом поддоне, заполненном песком. Надо признать, что заяц довольно быстро освоился на корабле, приобрел повадки заправского морского волка, причем особенно хорошо ему удавалась роль судового кока.
