За завтраком настоятель подозвал Пижму и шепнул ей на ухо:
— Я сегодня собираюсь прогуляться по окрестностям. Хочешь, пойдем со мной? Денек сегодня погожий, захватим с собой чего-нибудь перекусить… Что скажешь?
К огромному удивлению аббата Дьюррала, Пижма отклонила его предложение:
— Благодарю вас, господин настоятель, но, может быть, есть смысл предоставить эту возможность кому-нибудь другому? Возьмите, например, маленькую Фиалку. Вечно ей не везет, сидит взаперти.
Дьюррал порадовался подобному благородству, но такой выбор Пижмы немало удивил его.
— Вообще-то ты права, — сказал он, почесав лапой в затылке. — Но почему именно Фиалку?
— Потому что я виновата перед ней и хочу снова с ней подружиться. Сегодня ночью Фиалке снились кошмары, и я переложила ее на кровать в лазарете, которая предназначалась мне. Я думала, что там ей будет лучше, но ночью в лазарет пришла сестра Цецилия и заставила ее выпить всю огромную миску крапивной похлебки. Вы только посмотрите на Фиалку, у нее теперь лицо цвета этой самой похлебки. Бедненькая, даже к завтраку не притронулась.
Аббат Дьюррал оторвался от чашки с чаем, поглядел на Фиалку, затем перевел взгляд на Пижму и сказал:
— Ты права, Пижма. Я думаю, что прогулка по окрестностям и хороший пикник помогут Фиалке помириться с тобой. А кстати, скажи, сама-то ты чем собираешься заниматься сегодня?
Пижма перешла на заговорщицкий шепот:
— У меня важное дело с Мартином и Ролло. У нас есть загадка, которую мы обязательно должны отгадать.
Солнечное утро плавно перешло в теплый погожий денек, и аббатство зажило своей обычной жизнью. Взрослые принялись за работу, малыши затеяли игру во дворе. Командор выдр и дежурная смена его отряда расположились на стене аббатства, готовые в любой момент отразить нападение любого противника.
На опушке леса к северу от аббатства зашевелились ветки низких кустов. Наблюдательному зверю это могло показаться странным, ведь в тот день ветра не было.
Высунув из-за кустов голову, Ромска огляделась и снова спряталась в глубине леса.
— В последний раз я была здесь с капитаном Конвой, когда мы преследовали Седоглупа. Это аббатство Рэдволл, я уверена, — заявила она.
Ее спутник Ласк Фрилдор был не в лучшем настроении. Несмотря на теплый день, он до сих пор не мог прийти в себя после холодной ночи, проведенной в марш-броске по мокрому, стылому лесу.
— Давай, поори еще громч-че, — прошипел он, — чтобы нас-с ус-слыш-шали с-со с-сторож-жевой баш-шни.
Ромска наклонилась к нему и угрожающе сказала:
— Попридержи язык, чушайчатая голова. Я буду говорить так громко, как мне будет угодно. А если нас даже и услышат, что с того? Как только обитатели аббатства увидят твою идиотскую рожу, они все остолбенеют от страха.
Генерал не нашел что ответить и, разозленный, отозвал десятерых оставшихся в живых ящериц подальше в лес, где они могли спокойно обсудить план действий.
Ромска оставила шесть вахтенных матросов на борту корабля, но и при этом ее пираты втрое превосходили надзирателей по численности. Они тоже отошли в глубь леса и уселись вокруг небольшого костерка, который разжег кок Рубби, чтобы подкрепиться съедобными корешками и корнеплодами.
Рубби протянул Ромске испеченный на острие палаша клубень сладкой картошки. Та, откинувшись на ствол поваленного дерева, принялась жевать, задумчиво глядя в небо. Покусывая травинку, к ней подошел боцман.
— Эй, капитан, что будем делать? — спросил он. Ромска выплюнула плохо пропеченный кусок картошки и спросила:
— Делать? Нет, приятель, делать я ничего не собираюсь. Чешуйчатая морда отвечает за сухопутную часть операции. Вот пускай теперь у него голова болит о том, что и как нужно делать.
Боцман услышал какой-то шорох в кустах, обернулся и сказал:
— Похоже, сюда идет сам генерал. Сдается мне, он намерен с тобой поговорить.
Генерал надзирателей взглядом приказал боцману отойти, а сам сел рядом с Ромской. Помолчав, он сквозь зубы произнес:
— Мож-жет быть, ты была права, друж-жищ-ще. Отшвырнув недоеденную картофелину в сторону, Ромска вскочила и поспешила спросить:
