— Политика… — скривился старик. — Это дело не твоего ума, сынок. И не моего. Для них всех мы — точки на карте. Полезные и не очень. Ты вот не очень полезная, потому что не караван с золотом, не важный форт и даже не батальон. Мы — простые люди. И мы никому не нужны там, в их политике.
— Политика-политикой, сэр, но почему тогда Виклад нам помог? Почему предоставил корабли тем, кто бежал от голода и нужды в Западные Королевства?
— Может, хотели ослабить Келмор в будущем, — легко улыбнулся Варг. Молодой мужчина обратил на него пронзительный взгляд зелёных глаз.
— Может, и хотели, — кивнул он. — Но помогли. Они присылали еду. Присылали корабли. Обманывали Ксилматию и протаскивали караваны с едой в обход их надзору. А что Ксилматия, а? Что сделала она? Потопила «Келморца»?
— Что? — Варг в первый раз слышал о таком.
— «Келморец», — старик пожевал губами. Доводы Маклодни явно приходились ему не по вкусу, но имели основание. — Огромный пассажирский корабль. Король Виклада подарил нам его.
— Просто так! — вставил Маклодни.
— Да, просто так! Именно это и подразумевает подарок — отдать просто так! — огрызнулся рыцарь. — В общем… Он утонул. На борту была тьма беженцев всех мастей. Все думали, что виной тому был шторм или айсберг — их иногда заносит сюда с севера. А потом нашли выживших. Чудом выживших.
— Которые рассказали о ксилматийских кораблях, — закончил за него Маклодни, победно улыбаясь. В улыбке не было ничего доброго и приятного. — Мы терпели их пятьсот лет — а они с каждым годом вели себя всё наглее и наглее. Эти твари не заслуживают сочувствия.
— Все заслуживают, — назидательно проговорил старик, хмурясь. — Ты молод и глуп, Маклодни. Ты перечисляешь обиды старых времён, которые не относятся к тебе. Как тебя обидели ксилматийцы? Как они обидели твою семью?
— Они обидели мою страну, а это значит — обидели меня.
Варг завороженно наблюдал за их перепалкой.
Кажется, у него уже есть мысли о том, что писать для Коллегии.
Пока старик собирался с мыслями для ответа, колонна выехала из леса на широкую зелёную долину, обрамлённую стеной леса со всех сторон. Где-то вдалеке виднелись грязно-серое пятно стада овец и небольшая деревушка, к которым вело ответвление от тракта.
И поросшее сорняками большое поле, приметил Варг. Хотя самое время собирать урожай.
Маклодни торжествовал всё это время, пока Мэклахан, откашлявшись, не заговорил вновь:
— Ты не слишком много думаешь о себе, раз не отделяешь себя от страны?
— Нет, и каждый должен думать так же. Иначе мы потеряем всё это, — Маклодни обвёл рукой долину вокруг. — Они запретят нам говорить на нашем языке. Запретят нам быть теми, кем мы являемся. Обзовут наши традиции глупостями, наши обряды — суевериями. Для них мы — отбившийся от стада второй сорт людей. Не больше. И я не хочу, чтобы кто-то так думал обо мне. Или о моей стране.
— Может, не стоит ненавидеть их всех? — осторожно ввернул Варг, с растущим интересом глядя на Маклодни. — Ведь не все они делали это. Всего лишь пара тысяч. А их гораздо больше.
— Эта пара тысяч делала всё это с молчаливого согласия остальных. Что ж они не вышли к замкам лордов, не возмутились? Если бы твоя страна, северянин, творила бы отвратительные вещи с беззащитной и маленькой соседней стране — ты бы возмутился?
— Не знаю, — честно ответил Варг. — А ты?
— Да, я бы возмутился! Я бы кричал об этом повсюду. И если бы в людях вокруг была бы хоть капля приличия — они бы присоединились ко мне, и вскоре королю пришлось бы с нами считаться.
— Или он просто перетоптал бы вас всех копытами гвардии, — хмыкнул старик.
— Это всего лишь показало бы всем его истинное лицо и подняло бы на борьбу больше людей! — Маклодни будто бы светился изнутри. — Так как же нам любить или хотя бы не ненавидеть народ, половина которого убивает нас и разоряет нашу родину, а другая половина молча смотрит на это?!
— Как все остальные любят, — буркнул старик. — Гонору в тебе много, сынок. Слишком много. Как и в вас всех, националистах. Любить свою страну — это не ненавидеть её врагов.
— Я готов убивать за свою страну!
— А готов ли ты за неё умереть? — старик подался вперёд, и в глазах его что-то нехорошо блеснуло. — Готов ли ты, если того потребует твоя страна, забыть про ждущую тебя дома семью? У тебя же сын, Маклодни. Так готов ли ты забыть про ждущего тебя сына? — Маклодни побледнел. — Готов ли ты, если страна того потребует — а она потребует наверняка, уж я это знаю — подставить свою грудь под копьё ксилматийца, чтобы по твоему трупу на то же копьё прошли ещё двое? — старик гневно сощурил глаза. — Кто дал тебе право решать, что нужно стране, сопляк?! Ты не настолько важен, чтобы твоя смерть что-то решила! Да сотни смертей таких как ты ничего не решат в этой войне! Вы засрали голову молодянку и великовозрастным придуркам своими высокими идеалами, своим служением стране! А если ты никого и не убедил — то ты позволил убедить себя! А толку с этого всего, а?! Вы готовы убивать за свою страну, — он зло рассёк воздух рукой. — Но готовы ли вы умереть за неё?!
