После пары секунд я кое-что осознала.
— Я не могу напиться, — сказала я вслух.
— Да? — сказала Цзи Хюн. Она поила Юни водой, но Женевская конвенция метод не одобрила бы. — Никто не осудит тебя, если немного расслабишься.
Я не это имела в виду. Я не могла напиться в прямом смысле.
Неуязвимость и исцеляющая сила Рюи цзиньгу бан стали сильнее во мне в эти дни после боя с Красным ребенком и Эрлан Шенем. Видимо, они справлялись и с химической атакой. Я ощущала, как все внутри определяет алкоголь как врага и убирает его, технически он и был врагом, оставлял только боль.
Отлично.
Теперь я была обречена быть водителем для всего мира. Ура.
12
— Без похмелья? — сказала мне Гуаньинь.
Если бы в следующей Мировой войне можно было биться пассивной агрессией, Гуаньинь осталась бы одна среди обломков цивилизации.
— Я в порядке, — сказала я, не став объяснять появившийся иммунитет к алкоголю. Я выбралась из квартиры Цзи Хюн рано утром, выполнила свой поход по дороге стыда. Я оставила Юни сообщение, объяснив, что убежала по сверхъестественным делам, и что ей нужно держаться подальше от пруда.
Гуаньинь привела Квентина и меня в парк недалеко от колледжа. Офисное здание рядом было не похожим на башню банка из стекла и металла, какие стояли у шоссе. Это не было и современное здание, созданное именитыми архитекторами по последним принципам науки. Это здание, как и многие другие, созданные для Силиконовой долины, было одним этажом из бетона, тянулось по земле. Оно напоминало ресторан.
Шел второй день неудавшихся выходных, и тут были только я, Гуаньинь и Квентин, шли к входной двери. Я видела это из-за стен из стекла, раскрывающих залы для встреч. Это было глупым ходом и лишало уединения.
Мы с Квентином занялись, не глядя друг на друга, а Гуаньинь дернула за ручку двери. Было заперто.
— Что мы тут делаем? — сказала я.
— Ведем переговоры, — сказала она.
— Мы не могли сделать это в кампусе? В колледже хорошая скорость у эфирнета.
— Мы используем другую сеть, — она провела ладонью вдоль края двери. Я думала, она собиралась как-то отпереть дверь, но она ударила раз, и это сломало засов. До этого я думала, что Гуаньинь была невинной, не оставляла следов, но, похоже, у всех нас были моменты мрака. Она провела нас внутрь.
Интерьер здания был в худшем состоянии, чем казалось снаружи. Половина была закрыта на ремонт, бетонные полы были без ковров, провода торчали на стенах, скованные изолентой. Обитаемые части были забиты столами. Я надеялась, что обитателям разрешат рассредоточиться, когда ремонт будет завершен. Но они могли остаться и в тесноте, ведь аренда была дорогой в этом городе.
Гуаньинь провела нас в одну из еще подходящих для работы комнату переговоров. В центре длинный стол был окружен стульями, стоял стационарный телефон в форме пирамиды. Мы сели возле него, и она нажала кнопку.
— Ты не скажешь мне, кому мы звоним? — сказала я.
Гуаньинь ответила, не глядя на меня, быстро набирая номер, который, судя по повторению звуков, состоял из восьмерок и девяток.
— Небеса, — сказала она. — Мы вызываем Небеса.
Квентин решил, что, что бы ни происходило между нами, стоило обсудить дело.
— Армии Небес были побеждены, — сказал он. — Обстоятельства серьезные, и необходим совет богов. Последний был тысячу лет назад. Ситуация серьезная.
Он не выглядел встревожено. Он словно испытывал ностальгию по тем дням. Я вспомнила, что он был мятежником. Сан Вуконг ворвался на Небеса и разгромил их.
— Ты должен быть польщен, — сказала я. — Не было никого хуже тебя больше, чем за тысячу лет.
То, что мы могли отодвинуть эмоции, было или отличным знаком или катастрофой для наших отношений. Я не помнила, что говорилось в журналах в приемном покое больницы.
— Не из-за меня был прошлый совет, — сказал Квентин. Он кивнул на Гуаньинь. — Из-за нее.
Я посмотрела на богиню в смятении. Из нас троих она была как сиделка с двумя противными детьми под присмотром. Глава агентства шпионов и лучший агент. Разве она могла быть проблемой для Небес?
Квентин заметил растерянность на моем лице.
— Ты не помнишь историю, как она отправилась в Ад и стала источать хорошую карму, чтобы сделать это место не таким ужасным? — сказал он. — Это был самый разрушительный поступок в истории космоса. Нефритовый император считает его худшим, чем тот раз, когда мы с тобой устроили осаду его замка. Это перевернуло его взгляды на естественный порядок Вселенной. Он не признается, но в его глазах она — угроза номер один.
