Прошло около суток, прежде чем в дверном замке снова заскрежетал ключ.
– Ура! Еду, наконец-таки, доставили – обрадовался Прохор. – А то у меня живот уже сводит от голода…
Дверь отворилась, в пещеру вошёл Лацис – с неизменным маузером в ладони правой руки – и громко объявил:
– Завтрак отменяется! Все на выход! Быстро!
«Э-э, а лицо-то у командира красных латышских стрелков – совсем и недоброе! Пасмурное, усталое и откровенно-кислое», – мысленно забеспокоился Гарик. – «И голос неприятный, мёртвый какой-то, не сулящий ничего хорошего…».
– Беруши держи наготове, – тихонько прошептала Аля, после чего – уже обычным голосом – обратилась к крестьянам: – Проходите, проходите, люди добрые! Мы за вами…
Мимо Гарика прошёл, крепко обхватив руками свёрток с ребёнком, приблудившийся Гришка. Бывший путеец негромко напевал:
– И в бордовый рассвет, что так пахнет расстрелом – немыслимо. Мы цепочкой уйдём – всё в плену наших раненых снов…
«Вот же, дрянной засранец!», – мысленно выругался Гарик. – «Так и норовит сглазить, морда сумасшедшая и несознательная!».
На поляне, нервно сжимая в руках винтовки, их поджидали латышские стрелки – порядка десяти хмурых индивидуумов. Там, где сутки назад горел дымный костёр, возвышался достаточно длинный холмик свежевырытой земли. Метрах в сорока-пятидесяти от холма (от пока невидимого рва?), наблюдался допотопный легковой автомобиль, около которого беззаботно прогуливался, спрятав ладони в карманах чёрной кожаной куртки, Яков Михайлович Свердлов.
– Ага, наш уважаемый Яша протрезвел, немного поразмыслил и вернулся, чтобы тщательно «зачистить» ситуацию, – зло пробормотала Аля. – Что же, молодец. Осторожный и предусмотрительный сукин сын. Прекращаем разговоры. Немедленно вставляй в уши затычки…
Всё дальнейшее напомнило Гарику немое кино. Широко открытые, перекошенные в грозном крике рты латышских стрелков. Мелькающие рядом тяжёлые приклады винтовок. Смертельно-испуганные лица крестьян и крестьянок. Плачущий инженер-путеец, упавший на колени и закрывающий своим телом крохотную дочурку. Хищная ухмылка Урицкого. Тёмный провал узкого рва…
Неожиданно всё изменилось самым кардинальным образом. Гарик отчаянно завертел головой, не видя рядом с собой людей.
«Не нервничай попусту, дурилка картонная!», – посоветовал заботливый внутренний голос. – «Опусти, как говорится, глаза долу. Вот же, они все, неподвижно лежат, крепко прижавшись к земле-матушке. И крестьяне, и расстрельная команда, и Урицкий – заговорщик хренов. Это наша Алька, ясен липовый пенёк, свистнула от души…».
Глава двадцать вторая
Тайный подземный зал и «Чёрная акула»
Гарик – не без труда – вытащил из ушей тряпичные беруши и с одобрением посмотрел на жену, беззаботно восседавшую на толстом берёзовом чурбаке, который ещё вчера служил лидерам русского революционного движения обеденным столом.
– Ну, я – молодец? – нарочито равнодушно поинтересовалась Алевтина. – Убрала всех, что называется, на раз. Без единого шанса.
– Молодец! – подтвердил Гарик. – Моя личная спасительница. Легендарная героиня русского народного эпоса.
– Почему – только твоя? А крестьяне? А инженер-путеец с крохотной дочуркой? Если бы не я, их души, наверняка, следовали бы сейчас по направлению к Небесам. Вернее, к сказочным Райским Кущам…
– Скорее всего, они туда и попадут. В смысле, через час-другой. Причём, без серьёзных шансов на альтернативу.
– Что ты такое говоришь? – возмутилась Аля. – Как это – попадут в Рай? С чего бы это, вдруг? Мы им – обязательно – поможем спастись!
– У тебя, моя сердобольная и сентиментальная наяда, есть дельный и конкретный план?
– Конечно же, есть! Сейчас ты, известный силач, без дурацкой жалости и слюнявых сомнений сломаешь – поочерёдно – шейные позвонки этим кровавым уродам – и красным латышским стрелкам, и Яшке Урицкому. А, что тут такого? Воздух в душном и мутном 1918-ом году будет немного чище…. Ведь, сможешь? Не будешь строить из себя человеколюбивого и трепетного юношу? Молодец, я и не сомневалась в тебе ни на секунду. Иначе, мне пришлось бы самой расставить все точки над буквой «и». С помощью пистолета, ясный летний вечерок…. Кроме того, можно «словить» и дополнительный эффект, могущий принести значимую пользу всему русскому народу и человечеству в целом.
