Он также сразу же понял, что это были Грамли, но из более серьезной породы, чем те Грамли, которые управляли негритянской частью города.
— Скажите, — спросил он, сглотнув подступивший к горлу комок, — что все это значит и что, по-вашему, вы делаете?
Все это он от страха выпалил единым духом.
— Я тебе вот что скажу, черномазый, — ответил первый, — ты занимайся своими делишками и не обращай на нас никакого внимания, и все будет прекрасно. Ты меня слышишь, черномазый?
— Да, са-ар, — отозвался Мемфис, который хотя и признавал могущество белого человека как естественное состояние вселенной, неподвластное каким бы то ни было переменам, но все же не любил, когда с ним разговаривали так пренебрежительно в его собственном владении, да еще при том, что он, невзирая ни на какие трудности, платил Боссу 48 процентов каждый вторник.
— Ты понимаешь, что я не стану ничего объяснять черномазому. До тебя дошло, малый? Мы здесь, потому что мы здесь, и это все, что тебе нужно знать. Дошло?
— Да, са-ар.
— Мы будем наверху. Но я не хочу, чтобы ты куда-нибудь выходил. Ты понимаешь, о чем я говорю? Я и мои кузены, мы останемся здесь, пока не сделаем то, что нужно, и я хочу, чтобы никто не знал, что мы здесь, и не хочу, чтобы всякие черномазые совали в наши дела свои поганые носы. Ты понял?
— Да, са-ар.
— Эй, Джейп, — проревел сзади еще более суровый голос, — кончай чесать язык с черномазым и помоги нам затащить эту проклятую штуку наверх. И этот малый пусть тоже помогает.
— Ну-ка, черномазый, иди, не бойся запачкать ручки, — приказал Джейп, указывая Мемфису на груз.
Тот быстро отправился, куда велели, и ему вручили большую деревянную коробку с веревочными ручками. Мемфис поднял ее — тьфу, шестьдесят, нет, семьдесят фунтов, очень тяжело для такого размера! — и почувствовал, как внутри что-то слегка колеблется, что-то вроде густой жидкости, только тяжелее. Он немного умел читать и сейчас увидел, что на его ноше что-то напечатано. Прежде всего ему бросился в глаза черный орел с распростертыми крыльями и с короной на голове, а потом и слова, которых он не понял: «MG/08» и рядом еще кое-что, оттиснутое странно выглядевшими буквами: «7,92 х 57 mm MASCHINEKARABINER INFANTERIE РАТRONEN».
* * *
В 9.45 Эрл последний раз проехал по Малверн-авеню, чтобы бросить еще один взгляд на «Мэри-Джейн». И снова заведение оказалось на удивление пустым. Лишь за столом справа от окна сидел один белый мужчина, одетый в комбинезон, с надвинутой на глаза шляпой и с наполовину пустой бутылкой виски на столе. Можно было подумать, что его яростный взгляд отогнал прочь всех посетителей.
Из окон второго этажа выглядывали несколько девочек, но все они были вялыми и довольно бледными. Эрл узнавал страх в самых разнообразных его проявлениях, так как достаточно насмотрелся на него.
Он не спеша проехал до конца квартала и взглянул в переулок. Там не было ни души. Тогда он выключил фары, проехал остаток пути в темноте, остановился футах в ста от заднего входа в «Мэри-Джейн» и изучил в бинокль тыл здания.
Эта стена тоже была кирпичной, с единственной дверью, которую нужно будет выломать, зато сюда не выходило ни одного окна, так что анфиладного огня можно было не опасаться. И на булыжной подъездной дорожке тоже не было никаких признаков жизни; она сверкала, но не от дождя, а оттого, что на не успевшие остыть камни еще не осела сырость, ощущавшаяся в воздухе. Ближе к утру, когда булыжники покроются влагой, блеск исчезнет.
Эрл извлек свою портативную рацию и нажал на кнопку передачи.
— Автомобили один, два и три, вы готовы?
Сначала он слышал только треск и хрипы, но затем сквозь шум помех пробился голос:
— Эрл, автомобиль один, мы готовы.
— Эрл, то же самое для автомобиля два.
— Эрл, это автомобиль три, я подтверждаю.
— Автомобиль один, за столом справа от входа в бар сидит белый парень. Вы меня слышите?
— Так точно.
— Я совершенно уверен, что это и есть ваш первый мальчик Грамли. Поэтому, когда первая команда пойдет к двери, один человек с «томпсоном» должен остаться в машине. Нужно нейтрализовать этого парня. Если он поднимется из-за стола с оружием, то его следует уложить. Все ясно?