— Их будет достаточно, можешь мне поверить, — с величайшей искренностью произнес Оуни.
— В этом вся проблема. Я не верю тебе. Сколько бы я ни попросил, ты начнешь плакать и пытаться сбить цену. Но я знаю, что у тебя есть несколько миллионов.
— Нет у меня миллионов, — возразил Оуни. — Это все долбаные сказки.
— О, я кое-что подсчитал, — сказал Джонни. — Сделал одну прикидку. Очень хорошую прикидку. В конце концов, мы же спасаем твою жизнь. Так что, мне кажется, я должен забрать у тебя все, потому что я ведь и спасаю все.
— Это побег или похищение?
— Ну, если честно, то серединка на половинку, — признался Джонни. — Мы не оставим тебя ни с чем.
— Конечно, ты этого не сделаешь, — сказал Оуни. — Ты же захочешь, чтобы я оставался твоим другом, когда все это в конце концов закончится. Ведь я все равно вернусь, ты это прекрасно знаешь. Я Оуни Мэддокс. Я держал «Коттон-клуб». Я держал Хот-Спрингс. Это всего лишь небольшой срыв. Я не ухожу ни в какую долбаную отставку. Я снова выйду на самую верхушку в рэкете, и скоро, вот увидишь.
— Нисколько не сомневаюсь, — согласился Джонни.
— Я думаю, что поеду в Калифорнию. Возможности там золотые, и у меня такое чувство, что там скоро сменится политическая власть. Никогда не бывает так, чтобы одна партия все время держала мазу.
Назначенное время почти подошло.
Джонни взглянул на часы, подошел к отверстию пещеры и посмотрел на озеро. Оуни последовал за ним, и довольно скоро из темноты показались белые паруса. Это было ядром плана Джонни. Он знал, что мысли законников будут сосредоточены вокруг драматического быстрого бегства преступников. Ни на что иное у них не должно хватить воображения. И поэтому полицейские будут думать главным образом о шоссе, самолетах и железных дорогах. Преступление было современным, совершено было быстро и основывалось на скорости. Кто мог подумать о том, что в нем будет задействовано парусное судно?
Эта красотка, принадлежавшая судье Легранду, имела пятьдесят футов в длину, две мачты и множество парусов, которые изящно и бесшумно влекли яхту по воде. Судья частенько отдыхал на ней, особенно в случае визитов конгрессменов и титанов промышленности, для которых устраивались элегантные прогулки под парусом под бриллиантово-голубым небом по бриллиантово-голубой воде, обрамленной поросшими соснами зелеными холмами предгорий Уошито; гости попивали шампанское, ели устриц и смеялись весь вечер, как и подобает важным людям, каковыми они и являлись, и поэтому, оставив сотни тысяч долларов за игорными столами Оуни, они, возвращаясь домой, все равно больше всего говорили о невиданном южном гостеприимстве и изумительных ночах под звездными небесами.
Яхта, осадкой в четыре фута, была очаровательным суденышком, сделанным из чистого тика и меди, и имела команду из четырех человек и вспомогательный двигатель (об этом никто не знал, это была личная тайна яхты), благодаря которому могла ходить при полном штиле и пробираться под мотором по узким протокам в случае необходимости — а такая необходимость непременно возникнет рано или поздно.
Судно было слишком велико для того, чтобы пристать к берегу, и потому оно просто остановилось, спустив якорь, в семидесяти пяти футах от берега. К ожидавшим бесшумно направилась шлюпка, подгоняемая умелыми взмахами двух пар весел.
— Ну вот и прекрасно. Давайте, мальчики, грузитесь на пароход, — скомандовал Джонни, как только лодка ткнулась в берег.
Они покинули пещеру, сползли вниз по крутому склону, пробрались через тростники и наконец добрались до носа лодки, которая неподвижно застыла, удерживаемая канатом, крепко зажатым в руке одного из гребцов, выскочившего на берег. Оуни перебрался через борт, и его сразу же прохватила дрожь от тянувшегося над водой легкого бриза. Ненадежность лодки чрезвычайно раздражала его — он любил прочные, массивные веши, — и он поспешил сесть. Он чувствовал, как лодка переваливалась с боку на бок, пока в нее забирались остальные его спутники. Впрочем, очень скоро они отплыли от берега и помчались к большой яхте.
Сильные руки ловко втянули Оуни на борт.
